И все вроде хорошо, но тут Карл VIII пошел на Неаполь с твердым намерением согнать всяких там узурпаторов с тамошнего королевского кресла. Проблемы начались и у папы, и у правящей в Неаполе королевской семьи, в результате чего король Альфонсо от трона отрекся и из Неаполя бежал от греха подальше, оставив вместо себя на хозяйстве сына, теперь уже короля Ферранте II.
Папе из ситуации с французами удалось выкрутиться, но пришла пора пересмотреть свои политические приоритеты. Милан из списка союзников к чертовой матери вычеркиваем, потому что его герцог Лодовико Моро опять кинулся в объятия французов, хотя совсем недавно дружил против них с папой и Арагонским королем. Вместе с Миланом из списка живых друзей и родственников вычеркиваем зятя по фамилии Сфорца, двоюродного племянника Лодовико Моро, в телефонных контактах меняем обозначение «Дорогой зятек» на «Гад ползучий». А вот арагонскую династию в Неаполе надо срочно зафрендить. К невестке Санче благоволим и всячески ее привечаем, на ее не совсем благонравное поведение закрываем глаза, потому что кто ж без греха? Как говорится, если живешь в стеклянном доме, не рекомендуется кидаться камнями, даже в блудниц (особенно в них!).
Лукрецию, как мы помним, с первым супругом развели по причине его, супруга, мужского бессилия. Бессилие там было такое… не доказанное, мягко говоря, но это все же лучше, чем в Тибре отдыхать в компании рыбок и десятков невезучих граждан, спущенных на дно по причинам как криминального, так и политического характера. Так что должность «дорогой папский зятек» оказалась вакантной. И хорошо бы на ее замещение выдвинуть какой-нибудь перспективный кадр из нынешних друзей.
Вот у Санчи, например, родной брат имеется, Альфонсо звать, герцог Бишелье и принц Салерно. Чем не зять? Но вообще-то папа метил куда выше. Для своего сына Чезаре он планировал еще более выгодный брак, который позволил бы ему в будущем отхватить аж целый Неаполь.
Значит, следим за руками. Был в Неаполе специфический король Ферранте I, известный своим незаконным происхождением, скверным характером и коллекцией тушек и чучел. Ему удалось умереть самостоятельно и оставить престол сыну, Альфонсо II. Санча и Альфонсо, который герцог Бишелье и жених Лукреции, – внебрачные дети как раз того самого Альфонсо II, который, как я уже говорила, от престола отрекся и бежал. Его законный (в отличие от Санчи и Альфонсо) ребенок Ферранте II недолго порулил Неаполем и умер, передав трон родному дядюшке Федериго, брату Альфонсо II и следующему по старшинству сыну известного коллекционера Ферранте I. А у Федериго была законная дочка, Карлотта Арагонская, на которой и мечтал жениться Чезаре Борджиа. То есть жених Лукреции и предполагаемая невеста Чезаре приходились друг другу двоюродными братом и сестрой. Но Карлотта в силу своего рождения в браке была куда более ценным призом для папской семьи.
Кто ж знал, что та предполагаемая невеста окажется с норовом и впоследствии пошлет Чезаре туда, куда он до сей поры никогда не ходил, ибо никто не посылал так далеко? И даже его жемчужные сапоги и стильный прикид системы «я надену все лучшее сразу» никак ее не впечатлили. Она и смотреть на все это великолепие не стала, наотрез отказавшись стать «мадам кардинальшей». В официальном заявлении королевской особы значилось следующее:
Да пущай он, троглодит,
Всю меня озолотит, —
Никакой ответной страсти
Он во мне не возбудит!
(все тот же Филатов)
А вот Альфонсо Арагонский оказался не таким разборчивым, да и странно это было бы с его стороны. Он, конечно, королевский сын, но незаконный. С происхождением Лукреции там, безусловно, ситуация была еще более пикантной, но на это можно закрыть глаза, когда вступаешь в политический союз с таким могущественным гражданином, как папа римский. В общем, Альфонсо Арагонский прибыл в Рим, где и состоялось пышное бракосочетание.
Свадьба прошла весело, даже сам Чезаре Борджиа плясал в маске единорога, символизируя верность и целомудрие. Никого это тогда не насторожило, никто никакого диссонанса в этом не усмотрел. Потом по старинной русской традиции началась драка: слуги Чезаре и Санчи Арагонской чего-то там не поделили – и понеслось. Стульями махали, епископов по полу валяли… Говорю же, веселая свадьба получилась, хотя и без поножовщины, что чрезвычайно удивляет, учитывая состав участников.
И стали молодые жить-поживать, добра наживать и папу радовать.
Но недолго.
Вскоре после веселой свадьбы с плясками и дракой Чезаре Борджиа сдал одеяние кардинала римско-католической церкви в ватиканскую кладовую и уволился с должности без двухнедельной отработки. Его ждали великие дела, для чего предстояло наладить тесную дружбу и плодотворное сотрудничество с Францией, куда он и отправился, не теряя ни минуты. Идея женитьбы на Карлотте Арагонской, правда, провалилась – скромнее надо быть, товарищ! Но все равно Чезаре во Франции приветили, женили на знатной француженке, и в Милан отправился парень молодой. Вместе с французской армией.
Отношения с Федериго Арагонским, королем Неаполя, закономерно испортились. Уже потому, что он Арагонский. Происхождение подкачало. Тут ведь как? Зафрендил французского короля – испанцы (в том числе арагонцы) от тебя моментально отписываются. С французами расплевался в ходе острой политической дискуссии – глядь, испанцы снова у тебя в друзьях, зато французы вообще забанили. Время такое было. Тяжелое, но предсказуемое.
Нехороший звоночек, для некоторых прозвучавший противопожарной сиреной, прозвенел, когда капитан папской стражи по пьяной лавочке напал на папского младшего сына Гоффредо и ранил его в бытовой поножовщине после спонтанно завязавшегося диалога типа «А ты кто такой?! Ты вообще в армии служил?!!». Сына папы. Римского. Ранил. Думаете, от капитана осталось мокрое место, моментально высохшее под лучами горячего римского солнца? Нет. Папа и внимания не обратил. У нас в Риме, говорит, такой бытовухи – сотни случаев в день, каждому заявлению теперь ход давать, что ли? Вот когда этот капитан тебя убьет и в Тибр бросит с камушком на шее – тогда и приходи. Не раньше.
Трудно сказать, какими именно причинами объяснялось такое пофигистичное поведение папы, который как-то скудно проявил в этой ситуации свои родительские чувства. Может, росло понимание, что Гоффредо сыном по крови ему не приходится, а вместе с пониманием пропорционально нарастало раздражение. А может, дело было в жене Гоффредо – Санче. Она всем своим видом напоминала, что вот только что дружили с неаполитанской королевской семьей. А теперь эта семья нафиг стала не нужна, и глаза бы ее не видели совсем. В любом случае стало ясно, что папе Арагонский дом теперь до лампочки и на его территории заступаться за представителей этого дома никто не рискнет. Зато желающие выбить у них из-под ног табуретку в очередь построятся.
В общем, Альфонсо Арагонский, даром что юный и зеленый, в политических играх неискушенный, а смекнул, что в этих условиях от Рима и папы надо быть подальше. Просто на всякий случай. Может, учел передовой опыт первого мужа своей любимой жены Лукреции, которому спешный отъезд из Вечного города, вероятно, сохранил жизнь. Город, может, и Вечный, а он, Альфонсо, точно не вечный, особенно в таких условиях. Вот Альфонсо и рванул за городские стены посмотреть на знаменитые аутлеты, несмотря на то, что Лукреция в тот момент находилась на приличном сроке беременности. Нехорошо, конечно, на первый взгляд. Но как судить человека, который в свои юные годы просто предпочитал быть живым, нежели мертвым? Уехал и окопался в одном из аутлетов среди уцененных товаров фирмы «Гуччи» замков, выковырять из которого его оказалось довольно сложно.
