– Луна потрясающая, – сказал он.
– Но? – надавил я, ощущая недосказанность, как огромного слона между нами.
– А Вэл нет, – невозмутимо ответил он.
Давайте разъясню кое-что. Вэл – стриптизерша-бразильянка, залетевшая от Трента после секса на одну ночь. И при этом наркоманка, но он клялся, что после реабилитации, за которую ему пришлось вывалить кучу денег, она вернулась к трезвой жизни. Они не жили вместе, но при этом совместно воспитывали дочь.
– Снова взялась за старое? – Я изогнул бровь.
Трент откинул голову на подголовник и потер глаза.
– Нет, насколько мне известно. Она просто… словно не в себе.
– А она когда-то была в себе?
Я вдавил педаль газа, уносясь мыслями далеко отсюда. Рози выглядела невероятно несчастной, когда я заехал за ней вчера. Она не говорила, связано ли это с Вишесом или с членами ее семьи, но я бы поставил на последних. Потому что из всех моих знакомых только она не поддавалась власти Вишеса и не реагировала на его мудачество. Но эта боль отозвалась во мне. Хотя в целом вчерашний вечер прошел умопомрачительно. Да и секс оказался лучшим за… черт, всю жизнь? Что-то в это не верится. Правда, кое в чем я не сомневался:
1. Прямо сейчас Рози, скорее всего, сожалела о произошедшем.
2. Мы обязательно переспим с ней вскоре, и на этот раз я позабочусь, чтобы она не притронулась к алкоголю.
Трент повернулся ко мне.
– Насколько странно, что мне кажется, будто Вэл не любит нашу дочь.
В машине повисла тишина.
– Перестань себя накручивать.
Я схватил пенопластовый шар с центральной консоли и, выдавив смешок, бросил в него.
– Она никогда не проводит с ней время. Дочь либо с няней, либо со мной. Но это не означает, что Вэл не старается. Это не так. Просто Луна делает ее несчастной. Вэл привыкла к ночному образу жизни. Зарабатывала на жизнь, потираясь промежностью о пилон. Будильник ставила не раньше двух часов дня, а поднималась с кровати намного позже. Уверен, материнство ей кажется скучным.
– А кража спермы неплохим способом заработать на жизнь? – проведя рукой по волосам, иронично спросил я.
Чертова Вэл. Да, она оказалась подлой манипуляторшей, и, конечно, ей не стоило доверять, но если отбросить проблемы материнства, я бы причислил ее к хорошим людям. Скорее всего, Трент преувеличивал. Он установил слишком высокую планку во всем, что касалось воспитания Луны. И даже начал водить дочь на занятия плаванием и гимнастику еще до того, как та начала переворачиваться. Вэл скоро придет в себя. Она показалась мне сильной девочкой. Да и Луна скоро перестанет обделываться каждые пару часов и плакать все остальное время.
– Не знаю, чувак. – Трент пожал плечами и, затянувшись, посмотрел в окно. – Просто… – он замолчал и провел пальцами по волосам. – Иногда мне кажется, что вот-вот случится что-то плохое, и мне это никак не остановить.
– Потому что это возможно, – добавил я. – И ты действительно ничего не сможешь сделать. Это называется реальность.
– Реальность полный отстой.
– Согласен, – ответил я. – Тебе стоит отбросить подобные мысли и просто поступать правильно.
«Следует прислушаться к этому совету», – сказал себе я, когда мы пронеслись мимо роскошной зеленой вывески с надписью «Добро пожаловать в Тодос-Сантос».
По поводу Нины.
И Рози.
По поводу всего.
Дин: Как дела, соня? Похмелье надирает твою упругую задницу?
Она ответила мне только через час, хотя прочитала сообщение сразу. Наверное, Рози как одержимая печатала и удаляла текст, споря с собой и ненавидя себя и меня. Что несказанно радовало. Ведь это часть процесса. А затем – наконец-то, черт побери – она написала ответ. Одно слово.
Рози: Да.
Я пристально уставился на экран. Ни одна девушка раньше не ограничивалась всего одним словом в сообщении. А эта цыпочка напоминала учебный лагерь для эгоистов. Я начал набирать ответ, но тут телефон уведомил об еще одном сообщении.
Рози: Прости меня. Мне очень-очень жаль, что это произошло. Я даже не могу взглянуть на себя в зеркало. И боюсь выйти из комнаты, чтобы не встречаться с Милли. Что я за сестра? Прошу, давай притворимся, что прошлой ночи никогда не было.
Дин: Хорошо.
Рози: Хорошо?
Дин: Если это то, что ты хочешь услышать, чтобы мы снова трахнулись, я не стану тебя разочаровывать. Кстати, предлагаю выбраться на обед, чтобы набраться сил для невероятно скучного – уверен он таким и будет – ужина. Что скажешь?
Рози: Скажу, что ты не умеешь читать. Потому что ясно написала, что мы больше НИКОГДА не сделаем это снова.
Дин: Я предложил пообедать. А не потрахаться на балконе, с которого открывается романтический вид на океан.
Дин: (Но если ты вдруг захочешь, я в деле.)
Рози: Нет.
Дин: Я принесу дурь.
Рози: НЕТ.
Дин: Я принесу член.
Рози: Ты правда думаешь, что это поможет?
Дин: После вчерашней ночи, думаю, ты сама знаешь ответ на этот вопрос;)
Рози: Не помогло, Рукус. Сегодня ты сам по себе. Забудь, что мы вообще переспали. Потому что именно это я и сделаю.
Я улыбнулся и, откинувшись на спинку, перечитал ее сообщение. Она изменит свое мнение – на моем члене – в мгновение ока.
Добравшись до нового дома родителей Трента в Тодос-Сантосе, я задержался там на пару часов, чтобы пообщаться с Тришей и Дариусом Рексрот. Ведь они практически стали для меня вторыми родителями. Затем отправился в тренажерный зал загородного клуба, членами которого являлись мои (настоящие) родители, чтобы немного попотеть. И даже немного успокоился, благодаря боксерской груше и беговой дорожке.
Закончив тренировку, я направился в сауну и, усевшись на деревянную скамейку, прижался спиной к стене.
Пора бросить пить, придурок.
Это не единственное токсичное дерьмо, с которым мне следовало распрощаться, но я не видел в этом смысла. Зачем мне отказываться от секса с тремя женщинами одновременно? Или от алкоголя, благодаря которому можно напиться до потери сознания? Или от дури утром и вечером, чтобы снять напряжение?
Это не означало, что я несчастлив. Мне нравилась моя работа. А зарабатывание денег приносило удовольствие. И еще большее удовольствие доставляла их трата на различное дерьмо, в котором я даже не нуждался. Вдобавок у меня была замечательная семья, с которой мне хотелось общаться как можно чаще. Но промежутки между телефонными звонками родителям и друзьям, а также долгими часами, проведенными на работе, тревожили своей пустотой, поэтому я заполнял их кисками, алкоголем, дурью и преследованием единственной девушки, от которой следовало держаться подальше.
