– Скорее уж десерт, – поправила я.
В увлечении музыкой имелись свои преимущества. Милли, как и мне, нравился панк-рок и альтернативная музыка, но, в отличие от меня, у нее никогда не хватало времени выискивать маленькие, перспективные инди-группы, которые только пробивались на сцену. А вот я этим попросту жила. Специально выискивала и вылавливала их. Поэтому у меня всегда имелась при себе парочка демозаписей, которые я давала послушать сестре при каждой нашей встрече.
Достав флешку в виде фигурки Битлджуса, я помахала ей перед лицом Милли.
– Жду не дождусь, когда ты услышишь голос Зака Вэйда. – Я ухмыльнулась. – Он непревзойденно умеет играть на гитаре и струнах твоих гормонов.
Она поставила поднос с блинами, клиновым сиропом и свежезаваренным кофе на тумбочку и пробормотала:
– Мои гормоны играют просто отлично.
А затем прикусила губу. Внимательно посмотрев на нее, я заметила, что ее глаза покраснели, а фиолетовые волосы растрепаны.
– Сестренка, ты в порядке?
Я встала на ноги и обняла ее, принимая на себя часть ее веса. Виброжилет все еще обхватывал мою грудь, поэтому нас разделяло просто огромное пространство, но никто из нас не обращал на это внимание. И Милли обмякла в моих руках. Лучше бы в ее состоянии оказался виноват не Вишес. Хотя, стоило отдать ему должное. С тех пор как они сошлись, он вел себя с сестрой просто идеально. Жаль, что для всех остальных он продолжал оставаться козлом.
– Я в порядке! – Она отмахнулась от вопроса и выпрямилась. – Наверное, все дело в нервах или просто что-то не то съела. Вишес отвезет меня к врачу на обследование. Просто уже десять, а ты еще не выходила из комнаты. Так что я зашла посмотреть, все ли у тебя хорошо.
Я бы точно не сказала, что у меня все хорошо. Скорее все наоборот. Просто я предавалась фантазиям о твоем бывшем парне и уже собиралась засунуть руку себе в трусики.
– Прости за беспокойство. – Я вновь притянула ее в объятия и опустила подбородок ей на плечо. – Просто решила насладиться этим небольшим отпуском. Обычно я открываю кофейню в полседьмого и не ложусь спать раньше десяти или одиннадцати.
– Ты все еще работаешь волонтером в детской больнице? – Она поморщилась. А я опустила глаза на свои руки, готовясь к очередной лекции. – Тебе следует оставить волонтерство. – В ее голосе слышались извиняющиеся нотки.
– Может быть, но я не стану этого делать.
– Ты же мучаешь себя. Зачем тебе это надо?
Потому что меня больше никуда не возьмут добровольцем. Все остальные места – больницы, клиники, хосписы – переполнены больными людьми, а моя иммунная система так же слаба, как и сердце, когда дело касается одного из Беспутных Хулиганов.
– Поверь мне, я не святая. И если бы мне это не доставляло удовольствия, я бы не стала этого делать. Лучше давай поговорим о тебе. Волнуешься из-за предстоящей репетиции сегодня вечером? – я аккуратно сменила тему разговора.
Милли вздохнула и плюхнулась на кровать, уставившись в потолок. Я осторожно села рядом, потому что в своем жилете не смогла бы исполнить такого.
– Наверное. Хотя меня больше волнует девичник. И с радостью жду возможности провести время вместе.
Мы с Милли расставались лишь на год, пока я доучивалась в старшей школе, а затем я села в самолет и полетела к ней в Нью-Йорк. Мы прожили вместе много лет в разных частях страны.
– Хочешь, схожу с тобой к врачу? – Я пригладила ее волосы. – Могу сходить за кофе или покараулить в машине, если ты не найдешь места для парковки. Буду твоей девочкой на побегушках. – Я пошевелила бровями.
– Не стоит.
Милли отвела глаза и положила ладони на бедра, но в этот раз удержалась и не потерла их.
Не знаю, почему они считали меня глупой. Ведь я легко сложила все симптомы. Утром ее тошнило, вчера весь день кружилась голова, а мама не позволила ей поднимать тяжести. Тем не менее еще до того, как уйти из школы медсестер и набраться ума-разума, я была сестрой. Сестрой, которая прекрасно знала, что Милли не стала бы скрывать от меня такие новости.
Потому что больше всего на свете мне хотелось видеть ее счастливой. И я не сомневалась, что ребенок сделает ее по-настоящему счастливой.
– Может, есть что-то, о чем ты мне не рассказываешь? – спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно непринужденнее.
– Нет, – коротко ответила она и вновь погладила мою руку, как делала не раз, чтобы успокоить меня. – Все замечательно.
– Я спрашивала не об этом.
– Но это все, что ты от меня услышишь. – Она прочистила горло. – Перестань, Козявочка Рози. Я выхожу замуж через несколько дней. Дай мне хоть немного расслабиться и не стараться выглядеть на все сто.
Что ж, ее слова звучали вполне правдиво. Я развернулась к аппарату, накачивавшему виброжилет, и потратила несколько минут на то, чтобы сложить его и спрятать все на место. После чего мы еще немного поболтали с Милли. В основном о подготовке к свадьбе, а еще о том, что, по утверждению сестры, я с некоторых ракурсов походила на актрису Эмму Стоун (она подняла эту тему… не я).
– Удачного приема, – пожелала я, когда Вишес позвонил Милли и она направилась к двери.
Поднос остался стоять на тумбочке у кровати, и я собиралась к нему притронуться только для того, чтобы унести из комнаты. Аппетит пропал еще вчера за ужином и до сих пор не вернулся.
Я рухнула на кровать и снова закрыла глаза, игнорируя пульсирующую боль за веками и крик мамы, которая приказала папе сходить в магазин и купить Милли бисквиты Twinkies.
Они не сказали мне ни слова за все утро, да и Милли не упоминала их в разговоре, а это означало, что я все еще находилась в немилости. И я бы с радостью оставалась в этом статусе до самой свадьбы.
Я не собиралась извиняться за то, кем была. И за то, кем хотела быть. Независимой и свободной.
Глава 11
Дин
Я разбирал рабочую почту и раздавал указания работникам, когда Вишес вышел на свой балкон, где расположился я, и плюхнулся на стоящий напротив диван. Судя по мерзкой улыбке на его лице, кто-то умер или он узнал что-то такое, что могло раскачать мою лодку или, по крайней мере, пробить в ней дыру. Он не старался вести себя как злой ублюдок. Думаю, он родился таким.
Я выбрался поработать на террасу, потому что только здесь смог сосредоточиться. Я видел, как мама Рози дважды стучала в двери ее комнаты, ноя, чтобы та сделала то и это, – что ответила сама Рози мне разобрать не удалось, – а ее отец жаловался Милли в коридоре, что его старшая дочь должна решить все сама и просто купить билет младшей.
«Ее безответственность будет стоить ей жизнь», – донеслись до меня его слова.
«Я поседею из-за нее. Поседею!» – добавила ее мать.
