Дин: В моей жизни были времена, темные времена, когда меня отправляли на все лето туда, где мне совершенно не хотелось находиться. Вечерами я умирал от скуки, поэтому выходил на улицу и ложился на сено. Звезды становились моими единственными компаньонами, и, наверное, я немного привязался к ним. Они напоминали мне, что меня ждет что-то получше. Люди, которых я любил, места, которые хотел посетить, девушки, которых собирался трахнуть…
Рози: Безнадежный романтик. У меня аж мурашки по коже. Перестань.
Дин: Через секунду у тебя снова появятся мурашки. Обернись.
Рози: ???
Дин: Не ищи скрытых смыслов, малышка ЛБ. Просто обернись.
И там оказался он.
Сердце подскочило к горлу, а низ живота опалило, словно там разлилась горячая лава, смывшая все обиды и боль, а взамен оставившая невыносимое желание, в которое отчаянно хотелось окунуться. Кажется, этот мужчина становился для меня все более и более привлекательным. Я смотрела, как он в темно-синей накрахмаленной рубашке и серых брюках неторопливо приближается ко мне, как неумолимый ураган, который сорвет крышу и трусики.
Дин настолько захватил мое внимание, что я даже не заметила, как девочки вернулись с танцпола, а парни заняли места за столом. Все, кроме Трента, конечно.
Вишес уселся рядом с Эмилией. Джейми оказался зажат между Синди и Глэдис и коротко кивал в ответ на их треп, а Дин остался стоять и при этом пожирал меня взглядом, не пытаясь скрыть то, что горело в его глазах.
Пошлые мысли.
– Я принесу выпить.
Я вскочила со своего места, чувствуя, как растворяются остатки образа паиньки. Он совершенно мне не подходил. Я не была хорошей или милой и сегодня вечером собиралась трахнуться с бывшим парнем своей сестры. Трахнуться так, чтобы забыть последние несколько дней своей жизни, хотя бы на пару мгновений.
Когда я пробиралась мимо Дина, он слегка подтолкнул меня в плечо. И от этого прикосновения каждый волосок на теле встал дыбом, а по коже расползлись мурашки.
– Ты не спросишь, чего хочу я? – прошептал он, облизывая полную нижнюю губу, отчего она заблестела словно запретное яблоко.
– Мне плевать, чего ты хочешь, Дин. Я принесу тебе воду. Потому что, как уже говорила, ты можешь сколько угодно гробить свой организм, но только не при мне.
– Я запомню. Но ты можешь делать на моем члене все, что угодно.
– Не пить и не курить, – торжественно повторила я, покосившись на него.
– Это означает, что ты беспокоишься обо мне, – ответил он мне в спину, когда я начала отдаляться от него.
И в его голосе явно слышалась улыбка.
«Да, знаю», – с горечью подумала я, ведь не хотела испытывать подобных чувств. – Я действительно беспокоюсь о тебе».
Вскоре все выйдет из-под контроля.
И Рукус явно оправдает свое прозвище.
Дин
Одиннадцать лет назад
Школа закончилась. Как и наши отношения с Милли.
Джейми переехал в Техас, куда поступил в колледж, и прихватил с собой сувенир из дома – нашу учительницу литературы Мелоди Грин. Тренту сделали операцию на ноге и запретили вставать с постели до конца лета. А Вишес… Вишес слетел с катушек, словно Милли бросила его, а не меня.
После того как она сбежала, Рози, казалось, обозлилась на весь мир. И мне хотелось стать ее боксерской грушей. Но она не позволяла к ней приблизиться.
Конечно, мне хотелось не только этого, но время для этого казалось не подходящим. Поэтому я довольствовался возможностью находиться рядом с ней, одна запутавшаяся душа с другой.
Я почти не злился на бывшую за то, что она кинула меня. Даже на то, что она бросила меня из-за другого. Наверное, это должно было взбесить меня, но мне, хоть убейте, не удавалось отыскать и капли гребаного бешенства, от которого кипел Вишес.
Рози утверждала, что мне следовало перестать приходить к ней, но с таким же успехом она могла сказать мне перестать прикасаться к своему члену. Это совершенно, черт подери, невыполнимо.
Так что я приходил к ней каждый день.
Мы сидели на улице у бассейна в полной тишине. Я хотел поговорить с ней о звездах, но не стал.
Хотел поговорить с ней о нашем будущем, но не стал.
Хотел поговорить о нас, но нас не было, а ее счетчик омерзения, наверное, звенел, как сумасшедший, в каждое мое появление.
В один из дней, когда я шел по выложенной из камня дорожке к дому прислуги, то увидел, как Вишес шагает по своей ухоженной лужайке. Он остановился и уставился на меня, словно только что увидел привидение.
Засунув руки в карманы, он медленно направился ко мне, не сводя с меня холодного, настороженного взгляда, словно готовился к бою. Я же в ответ расправил плечи и нацепил фальшивую улыбку. Он хотел войны? Что ж, я не собирался отступать.
– Ты действительно считаешь, что у тебя есть шанс с болтушкой после того, что сделал с Милли? – Он стиснул зубы, не позволяя слову «трахнулся», которое постоянно использовал в разговорах, вырваться изо рта.
Потому что он знал. Вишес знал, что я лишил Милли девственности. Она сама попросила меня об этом. На самом деле мне казалось, что это больше заботило ее, чем меня. Но главное – это единственное, что он никогда не сможет стереть из памяти. Даже Барону Спенсеру не по силам изменить реальность.
Я потер подбородок.
– Думаю, мои шансы с малышкой ЛеБлан примерно такие же, как у тебя с Милли. Я пришел, чтобы убедиться, что у нее все в порядке. Тебе этого не понять, но иногда люди просто с добротой относятся к другим людям. А какая муха укусила тебя за задницу? Ты выглядишь… виноватым.
Я нахмурился. А каждая мышца в теле напряглась от желания наброситься на него и разорвать в клочья.
– Виноватым? – Вишес рассмеялся, но его смех прозвучал не как обычно.
Без наглых, уверенных ноток. А значит, этот ублюдок действительно что-то знал. Черт, жаль, что мне неизвестно что именно.
– Почему я должен чувствовать себя виноватым? Это же ты украл мою девушку.
– Твою девушку… – позволив недоверчивому смешку сорваться с губ, повторил я.
Я чувствовал странное облегчение из-за того, что мы обратили внимания на этого слона в комнате. Слона, который умудрился потоптать и разрушить все, что имело для меня значение в выпускном классе.
– Знаешь, придурок, у меня для тебя новость: все считали Эмилию ЛеБлан своей любимой движущейся мишенью, пока я не написал свое имя на ее заднице. Да, я подозревал, что она тебе нравится. У меня даже возникали мысли, что ты испытывал к ней нечто большее. Но знаешь? – Я шагнул к нему, и мы оказались опасно близки к тому, чтобы начать бить друг другу рожи и кататься по траве, пока один из нас не истечет кровью до смерти. – Ты разрушил ее жизнь. И сам называл ее деревенщиной и оборванкой. Каждый день ты пытался заставить ее почувствовать себя нежеланной. Хотел ли я прикоснуться к ней? Да. – Я пожал плечами. – Я подросток с работающим членом. Но больше всего на свете мне хотелось удостовериться, что она не повесится из-за тебя.
