Я терял самообладание и это выглядело не очень красиво.
И вот несколько часов спустя из лифта вышел Вишес и направился ко мне, совершенно не удивившись моему присутствию. Он обхватил меня за шею сзади, словно собирался заключить в объятия. Нет, черт побери. Мы же не снимались в какой-то мыльной опере. Хотя я и узнал, что мой любимый герой Илай Коул на самом деле оказался изменщиком и гребаным придурком.
– Выглядишь дерьмово, – губы Вишеса едва шевелились.
– Ну, тебе самому далеко до моделей Victoria’s Secret. – Я приподнял бровь.
Он рассмеялся.
Этот ублюдок действительно рассмеялся мне в лицо. Рози боролась за жизнь, а он выглядел так, словно его это совершенно не волновало.
– Ну, – его веселье резко пропало. – А ты повел себя как маленький засранец, наверное, подражая мне.
– Как она? – Я потер глаза, чувствуя себя так, словно не спал уже несколько лет.
– Не очень хорошо, – признался он. – Но ее состояние стабильно. Она много спит. Но так сильно хрипит при каждом вдохе, словно ее легкие наполнены ржавыми играми.
Убейте. Меня. Прямо. Сейчас.
Он знал. Просто взглянув на меня, он понял, что можно не мучить меня. Я уже загнал себя на обочину жизни, а теперь сбивал руки в кровь, пытаясь выбраться оттуда и вернуться во вселенную Рози.
– Что произошло? – Вишес направился к Starbucks, а я последовал за ним.
Как бы мне ни хотелось пресмыкаться перед ним, мне предстояло перетащить его на свою сторону. А это само по себе казалось невозможным. Мы всегда оказывались по разные стороны баррикад. Думаю, именно это поддерживало нашу дружбу. Постоянное противостояние.
– Чертова прорва дерьма. – Я провел рукой по волосам, а затем ударил кулаком по ближайшей стене. Черт, мне придется рассказать ему. У меня не оставалось выбора. Ради Рози. – Если в двух словах: меня усыновили. И до пятницы я считал, что родители забрали меня у матери-наркоманки, которая залетела от незнакомца. Но оказалось, что мой биологический отец на самом деле крутой адвокат Илай Коул. Он переспал с сестрой своей жены – заметь уже после их свадьбы, – и решил скрывать это от меня тридцать лет. Ну, это краткая версия, черт побери.
– Охренеть, – выдохнул Вишес, после чего остановился, чтобы посмотреть мне в глаза и убедиться, что все услышанное им не какая-то большая, тупая и печальная шутка.
Купив кофе, мы уселись за столом у окна, выходящего на больницу. От осознания, что Рози находилась так близко и в то же время так далеко, у меня путались мысли. Казалось, пришел конец всему. Миру. Нашим отношениям. Ей.
– Это какой-то бред. Я даже не представлял, что Илай способен поиметь нас, – сказал Вишес, наверное, подразумевая то, что отец засунул свой член в сестру своей жены.
– Думаю, это заложено в генах. – Я задумчиво провел пальцем по подбородку и сделал глоток кофе. – Но кого это, черт побери, волнует, Вик? Серьезно. Рози нуждалась во мне, а я подвел ее. Я был нужен ей, пока она стояла под дождем и ждала меня. Мне следует гореть в аду. Уверен, ты бы с радостью разжег костер под моим котлом.
Вишес слегка пожал плечами и слегка прикусил нижнюю губу.
– Что? – Я пихнул его локтем.
– Честно? Кто из нас не лажал? Я столько раз подводил Эмилию. И творил более ужасные вещи. Но она не болеет. И в этом единственная разница. Поэтому она смогла выслушать меня, когда я наконец вытащил голову из задницы и начал извиняться перед ней.
– Думаешь, Рози не выздоровеет? – Я прочистил горло, пытаясь вздохнуть.
Кто-то выкачал весь воздух из помещения, пока я ждал ответа.
Вишес опустил глаза.
– Я не врач, но не стану лгать тебе и заверять, что прогнозы хорошие.
– Мне нужно поговорить с ней. – Я повернулся лицом к другу и, обхватив его плечи, заставил посмотреть на меня. Увидеть мое горе. – Помоги мне, Вишес. Я должен увидеть ее прямо сейчас. Ты ведь понимаешь это?
Он молча смерил меня оценивающим взглядом. Его губы плотно сжимались, пока он раздумывал.
– Чего ты хочешь? – Я потер лицо. – Назови цену.
И вот, черт побери, мы опять вернулись к этому вопросу. Мы торговались. Договаривались о цене счастья друг друга. Но меня это не пугало. Я готов был отдать что угодно. Все имело свою цену. Особенно в мире Вишеса.
– Что ты попросишь за то, чтобы помочь мне пробраться к Рози?
Я готов был пожертвовать всем. И, думаю, он знал это.
– Пятнадцать процентов акций в «Чемпионс Бизнес Холдингс».
Он озвучил гребаную цену, которую я спросил с него, когда он оказался на моем месте. Но я не раздумывал ни секунды.
– Забирай. Они твои. А теперь отведи меня туда. Я должен ее увидеть.
– Двадцать, – сказал он.
Ублюдок.
– Без проблем, – невозмутимо ответил я.
– Двадцать пять. Передай мне все свои акции. Договор я составлю к завтрашнему утру.
– Да забирай. И вдобавок еще всю одежду, квартиру и внутренние органы. Только позволь мне увидеть ее. И образумь ЛеБланов.
Он поднялся на ноги и, допив одним глотком кофе, поставил стаканчик на стол.
– Вся проблема в том, мистер Членосос, что мне от тебя ничего не нужно. Но я помогу тебе. Правда, на этом проблемы не заканчиваются. Даже если ее родители позволят тебе зайти в палату, сестры ЛеБлан просто так не сдаются.
Я встал и наконец позволил себе маленькую ухмылку.
– Что ж, тогда мне повезло, что я люблю играть не по правилам.
Глава 30
Рози
Что помогает тебе почувствовать себя живой?
Борьба. За каждый вздох. За жизнь. Чтобы не выпустить ее из рук.
Меня разбудили голоса за закрытой дверью. Кто бы там ни находился, он быстро терял терпение. Затем послышался топот, что насторожило меня еще сильнее. А после этого я наконец начала осознавать услышанное, и кусочки головоломки встали свои места.
– На самом деле мне плевать, – повысив голос, сказала мама. – Моя дочь сильно больна, и ты прекрасно знал об этом. Ты знаешь ее. Так что тебе лучше уйти, и не смей больше сюда возвращаться. Рози борется за свою жизнь, и, не сомневайся, в этом я виню только тебя. Так с чего ты решил, что она захочет тебя видеть?
– Миссис ЛеБлан, – в его голосе слышались резкие нотки, значение которых мне не удалось распознать. А ведь Дин Коул не относился к людям, которые пресмыкаются перед кем-то. – Я извинился. Пусть ваша дочь решит сама. Но, уверяю, она захочет меня выслушать. Спросите ее.
– Она спит.
Я открыла рот собираясь окликнуть их, но ничего не вышло. Болезнь, атаковавшая мое тело в последние часы, буквально лишила меня дара речи. Даже не в силах повернуть голову, я поймала себя на мысли, что уже боюсь моргать. Все тело ломило. И мне пришлось делать неглубокие вдохи, из-за опасения, что ребра просто треснут. Следовало сказать медсестре, чтобы она увеличила мне дозу обезболивающего. Но я не собиралась жаловаться. От морфия мне хотелось больше спать, а вокруг происходило столько всего, что совершенно не хотелось пропускать. Второй причиной, по которой мне не хотелось принимать больше наркотиков, стал неприкрытый, необузданный страх. А вдруг я умру во сне? Веки потяжелели, но я боролась со сном.
