– Кое-что похуже, чем ты думаешь.
Глядя в спокойное лицо Бобби, Мартин ощутил всплеск убийственного возбуждения.
– Обещаешь? – спросила она.
– Обещаю, – ответил он хрипло.
* * *
Сол чувствовал себя довольным только в те часы, когда жизнь в «Томтомз» била ключом. Парочки, влюбленные на вечер или навсегда, соприкасавшиеся коленками под столами, означали звонкую монету в кассе.
Последние два часа были для барменов хлопотными, но сейчас наступило короткое затишье между двумя джем-сейшенами, и у Сола появилось время, чтобы потрепаться с общительным грузным незнакомцем.
– Вот что я тебе занятное скажу, дружище, – начал он, наклоняясь над стойкой и доверительно улыбаясь. – Видишь этот табурет, второй слева от тебя? Всю неделю после часа ночи на нем никто не сидел.
– Он и сейчас пустой, – заметил здоровяк.
– Ну да, и тот, что рядом с тобой, тоже. Но я говорю про время после часа ночи, то есть через пару минут, когда бизнес на пике. Не важно, сколько набивается народу, местами сидят впритык, но никто не занимает этот табурет. Почему? Я не знаю. Может, просто случайность. Может, там какая-то ерунда – я еще не разобрался, – из-за которой люди не хотят на него садиться.
– Просто случайность, – припечатал здоровяк.
У него была челюсть борца и полусощуренные глаза.
Сол улыбнулся. В противоположном конце зала музыканты поднимались на сцену и неторопливо рассаживались.
– Не исключено, дружище. Может, попросту ножка расшаталась, так, знаешь, совсем чуть-чуть. Но у меня такое чувство, что тут дело в другом. Держу пари, он и сегодня останется пустым. Ты наблюдай. Шесть вечеров подряд – это слишком много для простой случайности. А я готов поклясться на стопке Библий: он пустовал шесть вечеров подряд.
– А вот и нет, Сол.
Хозяин бара обернулся. За его спиной стоял Попс, едва заметно шевеля губами; в глазах опять плескались страх и злость.
– Что ты имеешь в виду, Попс? – спросил Сол, стараясь не закипеть перед новым клиентом.
Старик удалился, бормоча под нос:
– Надо проверить, как там девочки обслуживают столы.
Сол извинился перед здоровяком и двинулся за Попсом. Догнав, произнес полушепотом, не глядя на старика:
– Черт возьми, Попс, ты решил вконец меня разозлить?
На сцене руководитель группы встал и улыбнулся своим музыкантам.
– Совсем спятил, если возомнил, что я буду терпеть твои заскоки.
– Сол, – дрожащим голосом произнес Попс, словно прося пощады, – но ведь после часа ночи всю неделю в баре не было пустого места. А табурет…
Его оборвал шутливый рык трубы, распыливший на каждый квадратный дюйм бара веселую насмешку над всяческой напыщенностью и официальщиной. Временное затишье закончилось.
– Ну? – подстегнул старика Сол.
Но Попс его уже не воспринимал. Наступил час ночи, и в чаду бара появилась она, материализовавшись из сумрака у входа, больше не похожая на облачко дыма, но напитавшаяся ночью и вобравшая в себя ее тайную мощь. Когда она проходила мимо ближайших к выходу кабинок и столиков для игры в кости, те сквозь нее больше не просвечивали.
Он отметил без удивления или сожаления, что она таки настигла симпатичного парня, которого преследовала, – как настигала всех, кого преследовала. И теперь она приближалась (из пальцев Попса выпало полотенце); прошла мимо сцены, короткой части стойки с хромированной оградкой, где официантки брали напитки для столов; устроилась на среднем табурете и безжалостно улыбнулась старому бармену.
– Привет, Попс.
Симпатичный парень сел рядом с ней и сказал:
– Два бренди, Попс. Содовая отдельно.
Затем достал пачку сигарет и зашарил по карманам в поисках спичек.
Она коснулась его руки и произнесла:
– Дай мою зажигалку, Попс.
Тот вздрогнул.
Она наклонилась вперед. Улыбка исчезла с ее лица.
– Я сказала, дай мою зажигалку, Попс.
Он нырнул, словно уклоняясь от выстрела. Непослушными пальцами нащупал сигарную коробку под барной стойкой. Внутри оказалось что-то маленькое и черное. Он схватил предмет, бросил его на стойку и отдернул руку, как будто это был паук. Симпатичный парень ласково улыбнулся спутнице и спросил:
– Эй, Попс, что там с нашим пойлом?
Для Мартина хрустальный мир превращался в нечто вроде магазина фарфора. Медленно и с наслаждением продвигаясь к кульминации, как джазовая композиция, он ощутил толчок, побуждение к дикому и веселому действию. К мужественному действию, острому как нож, драматичному – к разрушению или любви до самой смерти. В ожидании неизбежного – что бы это ни было – он ликовал.
Старик расплескал напитки, так торопился поставить их на стойку. Сол был прав, Попс действительно производил впечатление тронутого, и Мартин с трудом удержал вертевшуюся на языке реплику о том, что он все-таки разыскал девчонку. Вместо этого он взглянул на Бобби.
– Пей, мой котик, – сказала она, наклоняясь ближе, чтобы Мартин расслышал ее за музыкой, и он снова увидел шрам. – Мне хватит.
Мартин не возражал. Двойной бренди морозным ожогом прошелся по нервам, распалил холодное варварское пламя, раздуваемое ансамблем, который исторгал оглушительное презрение к сильным мира сего и высоким башням цивилизации.
Крупный мужчина рядом с Мартином, занимавший слишком много места, поймал взгляд Сола, когда тот вернулся за стойку, и сказал:
– Пока ты выигрываешь – табурет пуст.
Сол кивнул, улыбнулся и прошептал какую-то шутку. Здоровяк рассмеялся и в благодарность отпустил грязное словцо.
Мартин похлопал его по плечу:
– Потрудись не употреблять такие слова при моей девушке.
Здоровяк взглянул на него, за него и бросил:
– Ты пьян, Джо.
И отвернулся.
Мартин снова похлопал его по плечу:
– Я сказал, потрудись.
– Уж я потружусь, если не заткнешься, – ответил здоровяк с непроницаемым выражением лица. – Где эта девушка, о которой ты толкуешь? В туалете? Говорю тебе, Джо, ты пьян.
– Она сидит рядом со мной, – произнес Мартин, старательно подчеркивая каждое слово и мрачно глядя в непроницаемые глаза.
Здоровяк улыбнулся, внезапно развеселившись:
– Ладно, Джо. Давай разберемся с этой твоей девчонкой. Как она выглядит? Опиши ее.
– Ах ты… – начал Мартин, занося руку.
Но ее перехватила Бобби.
– Нет, котик, – сказала она со странным напряжением в голосе. – Сделай, как он говорит.
