Нет, и малейшего представления не имею, кто он такой и где у него студия. Но я точно знаю, что такой человек должен быть, и даю голову на отсечение, что чувствует он себя именно так, как я только что сказал.
Да, вообще-то, я смог бы ее найти, если бы постарался. Хотя точно не уверен, – наверное, сейчас она стала поосторожней. Да и потом, у меня нет на это ровно никакого желания.
А, крыша у меня поехала, говорите? Таких вещей в наш атомный век просто не бывает? Люди не могут так надежно спрятаться от всех, даже Гарбо?
[18]
Ну что ж, мне довелось убедиться, что все-таки могут, потому что в прошлом году я и был тем самым несчастным бедолагой-фотографом, про которого вам тут толкую. Да-да, в прошлом году, в сорок седьмом, когда Девчонка и выплеснула первую порцию своей отравы на наш славненький городок, который хоть и вырос давно, да ума не нажил.
Да-да, я в курсе, что вас тут в прошлом году не было и вы ничего про это не слыхали. Даже Девчонке пришлось начинать с малого. Но если вы пороетесь в подшивках местных газет, то найдете кое-какую рекламу, а я потом могу показать вам несколько сохранившихся витрин – по-моему, в «Грации» так свою и не сменили. У меня у самого была целая гора фотографий, только я их все пожег к чертовой матери.
Да, свое я получил и обрезал концы. Получил, конечно, не столько, сколько любой другой фотограф на моем месте, но на жизнь до сих пор хватает и на виски, как видите, тоже. К деньгам она относилась довольно забавно. Я еще про это расскажу.
Но сперва представьте меня в сорок седьмом. У меня была студия на четвертом этаже в Хаузер-билдинг, прямо через перекресток от парка Ардли.
В свое время я работал на студию Марша-Мейсона, пока не наелся от пуза и не решил попытать счастья в одиночку. Домишко был, чего греха таить, настоящая крысиная дыра – вовек не забуду, как там ступеньки скрипели, – но там было дешево, а свет естественный.
Дела шли паршиво. Я днями напролет шатался по заказчикам и рекламным агентствам, и, хоть против меня лично никто ничего не имел, снимки почти никогда не подходили. Я был на грани самой настоящей нищеты. Я задолжал за студию. Черт, у меня даже не было денег, чтоб завести девчонку!
Все это произошло одним темным пасмурным вечером. В доме стояла жуткая тишина – эти гады даже притом, что жильцов кот наплакал, жмотились плату урезать! Я только что закончил печатать несколько фоток, которые рассчитывал на свой страх и риск толкнуть в «Грацию» (они дамские пояса делают), бассейну Баффорда и «Спортплощадке» – для тех эдакая насквозь дутая пляжная сценка. Моя модель только что ушла. Мисс Леон такая. Вообще-то, она преподавала гражданское право в старших классах, а мне позировала на стороне, тоже исключительно на свой страх и риск. Едва поглядев на отпечатки, я понял, что мисс Леон вряд ли то, что прокатит в «Грации», – или мои фотографии в принципе. День пошел коту под хвост, и я решил сворачиваться.
И тут четырьмя этажами ниже хлопает дверь, на лестнице слышатся шаги, и входит она.
Она была в дешевом, таком сверкающем платье. В черных туфельках. Без чулков. И если не считать серого драпового пальтишка, которое она перекинула через локоть, ее худосочные ручонки были совершенно голые. Ручки у нее довольно худенькие, сами видели, или теперь вы такого просто не замечаете?
Тонкая шейка, исхудалое, чуть ли не изможденное личико, беспорядочная копна темных волос, а из-под нее глядят голоднейшие глаза во всем мире.
В том-то и причина, что сегодня она всю страну положила на лопатки, – в этих глазах. Вульгарности ни капли, но во взгляде такой голод, в котором и секс тебе, и еще что-то побольше, чем секс. Это как раз то, что каждый ищет еще с ноль тысяч ноль первого года – чего-то чуток побольше, чем секс.
И вот, парни, я наедине с Девчонкой, в своей полутемной конторе и практически безлюдном доме. Ситуация, которую миллионы американцев мужского пола наверняка не раз рисовали себе в голове с теми или иными сочными подробностями. И что же я чувствую? Жуткий испуг.
Я знаю, что секс может быть пугающим. Этакий холодок в животе и бу́ханье сердца, когда вы остаетесь наедине с девушкой и чувствуете, что пора бы ее и потрогать. Но если в тот раз и присутствовал секс, то на него накладывалось и что-то другое.
По крайней мере, о сексе я тогда не думал.
Помню, что резко отпрянул, а рука у меня так дернулась, что фотографии, которые я смотрел, разлетелись по полу.
И вроде голова слегка закружилась, будто из меня что-то вытянули. Только самую малость.
Вот и все. Потом она открыла рот, и на некоторое время все вошло в норму.
– Гляжу, вы фотограф, мистер, – говорит она. – Не нужна ли вам, часом, модель?
Голосок у нее был не сильно культурный.
– Сомневаюсь, – отвечаю я, подбирая снимки. Понимаете, с ходу она меня не особо-то вдохновила. Коммерческие перспективы, которые сулили ее голодные глазки, засечь я еще не успел. – А раньше-то вы чем занимались?
В общем, выдает она мне какую-то довольно туманную историю, я начинаю проверять ее знание посреднических агентств, студий, расценок и всего такого прочего, и довольно скоро ей говорю:
– Послушай-ка, да ты ведь в жизни не позировала фотографу. Ты просто замерзла и зашла погреться.
Ну она соглашается, что это более-менее так.
На протяжении всего нашего разговора у меня было чувство, что она как бы нащупывает дорогу, словно человек в незнакомом месте. Не то чтобы она не была уверена в себе или во мне – просто во всей ситуации в целом.
– И ты думаешь, кто угодно может позировать? – спрашиваю я жалостливо.
– А то! – говорит она.
– Послушай, – говорю, – фотограф может отправить в корзину дюжину негативов, чтоб вышло более-менее человеческое изображение обычной женщины. И сколько же, по-твоему, придется выбросить, чтоб получить действительно живую, эффектную фотку?
– По-моему, я справлюсь, – говорит она.
В общем, надо было мне сразу дать ей хорошего пинка. Может, меня восхитила невозмутимость, с которой она продолжала упорно стоять на своем. Может, тронул ее полуголодный вид. Но более вероятно, я просто испытывал злорадство от возможности дать ей прочувствовать то же самое, что чувствовал я, когда мне швыряли назад мои фотки. Решил, что называется, в очередной раз найти виноватого.
– Ладно, придется преподать тебе небольшой урок, – говорю я ей. – Так и быть, попробую пару раз тебя щелкнуть. Но имей в виду – исключительно на твой страх и риск. Если кто-то вдруг пожелает купить твое фото, на что один шанс из миллиона, я заплачу тебе за время по обычным расценкам. Только так, и не иначе.
