– Снежана собиралась уехать за границу. Тут у нас трется представитель фешен-агентства, представляет девушек известным европейским домам моды. Бывший наш человек, зовут Леня… Леон Маркин. Знаете, в этой области много жулья, но этот приезжает регулярно, мы его знаем. Четыре года назад он вывез в большой свет Сашу Гросс, она работала у Рощенко. Теперь делает карьеру в Париже, каждый год приезжает на каникулы. Городская легенда. Я знаю, что они встречались, Снежана и Маркин, я их видела осенью в «Песне кукушки»… это кафе, около театра. Спросила у нее потом, и она сказала, что Леон предлагает уехать с ним, но она еще не решила. Сейчас он снова тут, был на показе. Регина что-то подозревает, подарила ей свадебное платье, чтобы удержать, боялась, что Снежана уедет. Платье из новой коллекции, очень дорогое.
– Руслан знал?
– Нет, к счастью, а то попал бы в подозреваемые.
– Думаете, он способен? – Дурацкий вопрос, если подумать, но Федору хотелось увидеть ее реакцию.
Она пожала плечами и промолчала.
– А что же свадьба?
– Я спросила про свадьбу, а она только рассмеялась. Пошутила про синицу в руках и журавля в небе. Руслан несовременный, очень домашний, хочет семью… – В голосе прозвучали ностальгические нотки… так показалось Федору. – Он уже был женат, но неудачно. Снежана не хотела детей. Да она и замуж-то не сильно рвалась, свадьба – его инициатива, Снежана… как это говорится? Один любит, другой позволяет себя любить… так, кажется? Снежана позволяла себя любить. Руслан – собственник, ревновал ее, звонил по сто раз на дню. Она иногда выключала айфон, чтобы подразнить его. Она была… – Тамара запнулась. – Не хотела себя связывать, говорила: главное – свобода. Тем более Руслан немного, как бы это сказать… старомодный и лидер. Старший в доме, типичный домострой. Снежана не стала бы подчиняться.
– Понятно. Скажите, Тамара, как складывались отношения Снежаны и других девушек?
– Нажаловались? – Тамара усмехнулась. – По-всякому. Мы – одна семья только в воображении Регины. Она мамка, а мы – неразумные дети. Сандра вульгарна и криклива, Снежана ее терпеть не могла. Алина… никакая, вечно пьет свои чаи, запах неприятный. Снежана начинала кашлять, злилась. Попросила прекратить, Алина даже не ответила. В этом показе Игорек выпустил нашу уборщицу Анюту… – Тамара усмехнулась. – Она безобидная, какая-то перепуганная. Снежана требовала, чтобы она мыла руки, а она с нее взгляда не сводила… как зверек, смотрит и смотрит. Юлиан… Юлька всегда отсутствует, двигается как во сне, в ушах затычки. Столкнись я с ним где-нибудь на улице, не узнает. Подколки, насмешки, мелкие пакости… Ничего сверх того. Это не мотив для убийства. И вообще… если вам нужны факты, это не ко мне. Меня тогда не было. Да и что я знаю? Ничего. Так, в общем.
– Факты не помешают, но меня больше интересует атмосфера. То, что носится в воздухе и дает толчок воображению.
– Флюиды? Ну да, вы же философ. – Она снова усмехнулась, и Федор подумал, что смерть подруги не стала для нее потрясением, хотя… скорбь все выражают по-разному и ее улыбку не назовешь радостной. Но чувствуется, что она расслабилась, исчезла настороженность. Почти исчезла.
– Флюиды. Скажите, Тамара, вы же обсуждаете между собой убийство…
– Вас интересует, что они говорят?
Вопрос прозвучал резко. Она выделила интонацией «они», и это о многом сказало Федору. Отношения между девушками далеко не дружественные, она не пытается скрыть это и сделать вид, что все нормально: особой дружбы нет, отношения в пределах дипломатии. С чужим человеком о сварах в коллективе говорят, как правило, неохотно. Болтливая Сандра вывалила из общих шкафов все скелеты, Тамара по сути сделала то же самое, но изящнее. Соперницы! Соперницы? А что им делить? «У каждой своя ниша и свой типаж», – сказал Игорек. Снежана – аристократка с налетом стервозности, Сандра – добродушная смешливая хабалка, Алина – вещь в себе, Будда. Тамара – простушка, продавщица креветок, вечно на вторых ролях…
Не пляшет! Диссонанс налицо. Она умна, образованна, честолюбива, жесткость чувствуется… и на вторых ролях? Обязана подруге – возможно, Снежана давала ей это почувствовать… Стоп, остановись, философ! Эта дорога никуда не ведет. Досада, зависть, ревность – это… флюиды, а где факты?
– Да, – сказал Федор. – Меня интересует все. Вы же обсуждаете это между собой.
– Обсуждаем. О чем еще говорить… В гримерную мог зайти кто угодно, тот, кто уже бывал у нас. Или работник, или знакомый. Да и чужак мог ошибиться дверью. В той стороне туалеты. Мотив? Возможно, колье. Оно же пропало, так? К сожалению, в коридоре нет камер, только в зале и в вестибюле. Убийца может быть как женщиной, так и мужчиной. Она сидела перед зеркалом, он подошел сзади. Или подошла… – Девушка поежилась. – Говорят много, – сказала после паузы, – но всё домыслы и фантазии, свидетелей-то нет. И в городе всякое болтают, Снежану многие знали. Возможно, в полиции уже что-то известно… – Она давала понять, что сказать ей больше нечего.
Он проводил ее до двери, попросил звонить… если что. Она молча кивнула. Федор вернулся за стол, сел, закрыл глаза. Ему было плохо, бил озноб – видимо, поднялась температура. И росло раздражающее чувство неудовлетворенности, как будто упустил что-то важное. Он чувствовал, что устал. Оставалась еще одна девушка: Алина Ким. Он с силой провел ладонями по лицу, допил остывший кофе и закрыл глаза, чутко прислушиваясь к шагам за дверью. Но там было тихо, девушка опаздывала. Прошло пять минут, десять… Дверь распахнулась, и вошел Игорек.
– Где она? – спросил Федор.
– Алина не придет, – сказал Игорек. – Позвонила, извинилась: лежит с температурой. Придется отложить. Ты как?
Федор пожал плечами…
Глава 7. Что это было?
Посети меня
В одиночестве моем!
Первый лист упал…
Мацуо Басё. «Другу»
Тренькнул дверной звонок, и Савелий бросился в прихожую. Капитан Коля Астахов переступил порог и громко спросил:
– Жив?
– Тише, не кричи! – замахал руками Савелий. – По-моему, он уснул. Температура тридцать восемь. Я хотел «Скорую», он ни в какую.
Был Савелий наряжен в клетчатый фартук, лицо имел озабоченное и скорбное.
Капитан сунул Савелию торбу и спросил:
– Думаешь, серьезно? Он же бегает по утрам! Вся эта ваша закалка – фигня, я всегда говорил. Я тут взял на свое усмотрение апельсины, мясо, какие-то салаты. Ирка передала овсяное печенье. И принять.
– Что принять? – не понял Савелий.
– То, – ответил капитан, пристраивая на вешалку куртку. – Можно на него посмотреть?
– Только осторожно, не разбуди. – Савелий заглянул в торбу и ахнул:
– Водка! Ему нельзя!
– Лучшее лекарство от насморка, – сказал капитан Астахов и прошел в комнату. Савелий с озабоченным лицом поспешил следом.
