Книга Обещания богов, страница 38. Автор книги Жан-Кристоф Гранже

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Обещания богов»

Cтраница 38

Симон спустился в подвал. Опасная зона для красивых мальчиков. По обеим сторонам затянутого алым атласом коридора шли едва освещенные комнаты с альковами, матрасами и переплетенными телами мужчин…

— Ты-то что здесь делаешь? — рыкнул голос, в то время как горилья лапа прижала его к стене.

Симону потребовалась какая-то секунда, чтобы узнать гауптштурмфюрера Франца Бивена собственной персоной. Гигант сменил мундир с рунами СС на великолепно сшитый черный переливчатый смокинг, явно уведенный у какого-то еврея. Он также соорудил себе прическу с позолоченными кончиками волос и светлой прядью, на укладку которой ушли тонны бриолина.

— Отвечай! — прорычал ярмарочный геракл, вздымая кулак.

Симону удалось если не втянуть воздух, то по крайней мере выдавить улыбку:

— Знаешь, что говорил Фрейд? «Агрессивность — признак недостаточного словарного запаса».

Сильнее страха, сильнее разума, его маниакальное стремление доказать свое умственное превосходство в очередной раз взяло верх. Кулак Бивена пришел в движение. Симон закрыл глаза. Звук удара раздался рядом с его ухом. Он приоткрыл веки. Нацист скривился от боли, залепив кулаком в стену.

Одноглазый ослабил хватку — так отпускают рыбу обратно в ведро.

— Что ты здесь делаешь? — повторил он. — Ты педик?

Симон оправил пиджак.

— Да нет, не слишком. По-моему, мы оба здесь по одной и той же причине.

— То есть?

— Лени Лоренц.

— Лени Лоренц мертва, придурок.

Краус достойно принял удар. Он это уже заподозрил ближе к полудню, но новость вызвала острую боль где-то в области печени.

— Убита?

Франц Бивен подтвердил, намертво сжав челюсти. Такое впечатление, что он раздробил зубами свое «да», как орех.

— Сюзанна Бонштенгель тоже? — спросил Симон.

Глаз Циклопа зажегся свирепым огнем.

— Думаю, нам с тобой есть что сказать друг другу.

33

Разувшись, они устроились в одном из погруженных в полумрак альковов, идущих вдоль стен большой секс-арены — круглого зала. Расположенный в центре танцпол был окружен отдельными закутками с маленькими керосиновыми лампами, похожими на навязчивых злобных светлячков.

Симон и Бивен, не сговариваясь, развернулись спиной к танцполу и к соседним альковам. Там взасос целовались парни, брали друг друга, пристроившись цепочкой, или же смаковали по очереди член за членом, как лижут леденцы на сельской ярмарке.

Краус предпочитал не думать, как они выглядят вместе: карлик и титан, оба в вечернем прикиде, но в одних носках, оба одеревенелые, как канделябры, в окружении гомосексуалов, весело трахающихся в ароматах общественного писсуара.

— Почему ты назвал имя Сюзанны Бонштенгель? — первым вступил в бой Бивен.

— Потому что ей тоже снился Мраморный человек.

— Что?

— Я сказал: ей тоже снился Мраморный человек.

Симон объяснился. Чтобы действительно продвинуться в расследовании, ему необходима помощь, и эту помощь мог оказать только гестаповец.

Где-то в отдалении граммофон играл песни Марлен Дитрих. Между этими привязчивыми мелодиями, которые исполняла женщина с мужским голосом, и гомосексуальной меланхолией всегда существовала связь. Симон не смог бы объяснить, в чем тут дело.

Ich hab’ noch einen Koffer in Berlin,
Deswegen muss ich nächstens wieder hin [71].

Когда Симон закончил свои объяснения, он был весь в поту. Вокруг царила удушливая жара, наполненная миазмами и поскуливаниями. Он догадывался, что до Бивена не очень дошла суть его гипотезы: получалось, что человек, являвшийся жертвам в снах, затем убивал их в реальности.

Это была явная бессмыслица. Но как можно поверить в подобное совпадение? Во всяком случае, Краус выложил все, теперь очередь Бивена. Рискнет ли он? Гестаповцы были помешаны на секретности.

Симон решил, что надо его подтолкнуть:

— Тебе тоже нужна помощь. Ты годишься для этого расследования не больше, чем я для прогулок в нацистской форме.

Губы Бивена искривились: то ли эта картина вызвала в нем отвращение, то ли рассмешила — трудно было сказать.

Наконец он решился и в свою очередь выложил все, что знал об этой серии убийств. Имена. Даты. Образ действий. А главное — ключевая улика: орудием преступления был нацистский кинжал.

Симон впал в крайнее возбуждение. Он был уверен: на пару им удастся вычислить убийцу. Бивен располагал всеми материально-техническими средствами, какие только были в распоряжении лучшей полиции в мире. А он сам чувствовал себя как рыба в воде в мире жертв (и, без сомнения, убийцы).

Вот только их версии были несовместимы. Бивен считал, что убийца нацистский офицер, выбиравший жертв на каком-нибудь официальном приеме. По мысли Симона, все совершало наполовину фантастическое существо, явившееся из мира снов, дабы свершить кару.

С одной стороны, сугубый практик.

С другой — толкователь снов.

Но у Симона имелся весомый аргумент, позволявший прийти к согласию.

— Мраморный человек может нам рассказать о твоем нацистском офицере.

— Как?

Конечно, то место, где они находились, менее всего на свете подходило для пространного психоаналитического объяснения механизма снов, но Симон не дрогнул.

— Днем твой мозг почти не задерживается на какой-то детали. Эта деталь хранится в кратковременной памяти, там, куда ты помещаешь всякие несущественные элементы. Однако ночью сон использует именно такие воспоминания, чтобы развить свой сценарий. Этот фрагмент становится вектором для выражения твоего страха. Понимаешь?

— Нет, не очень. Приведи пример.

— Конец зимы. Ты гуляешь по Берлину и замечаешь, что петуньи в этом году рано расцвели. Эта мысль занимает твой мозг десятую долю секунды. Но на протяжении этой десятой доли она полностью царит в твоем мозгу и идет вразрез с твоими обычными заботами, что и придает ей особую значимость.

— Ну и что?

— Следующей ночью тебе снится, что тебе четырнадцать лет. Ты член гитлерюгенда и умираешь от страха, потому что фюрер должен провести смотр твоего отделения. По этому случаю тебе поручено вручить ему букет цветов, букет петуний. На протяжении всего сна твоя тревога будет передаваться через это растение. Оно элемент-носитель.

— Очень смешно.

— Я не шучу. Образ Мраморного человека в нашей истории играет ту же роль. Жертвы заметили где-то эту фигуру — скульптуру, гравюру или же человека, который чем-то ассоциируется с камнем.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация