Когда Робину было девять, он отправился в школу-интернат. «Или так, или мне пришлось бы бросить работу, сесть на пособие и все время быть рядом ним», – сказал Брюс. На следующий год, когда Робин приезжал домой на лето, он постоянно был голодным, и мать не могла отказать ему. «Она не прекращала кормить его, – сказал Брюс. – Багажник машины был завален пакетами. Робин наслаждался едой, но набирал вес с ужасающей скоростью; вскоре он уже весил почти 300 фунтов. Это практически разрушило наш брак», – сказал Брюс. Робин стал беспокоиться, что не сможет ходить, потому что был просто огромным; вскоре у него на ногах все ногти стали вросшими. Харриет завела роман на стороне. «Мы так много ругались, что у нас уже не осталось возможностей к примирению, – рассказывает Брюс. – Харриет постоянно говорит: „Нам пора развестись“, но мы этого не делаем, потому что ни один из нас не справится с проблемой в одиночку».
Затем школу Робина закрыли, потому что однажды один из детей сбежал и погиб, обнаружилась проблема недостаточного надзора, которая могла бы встревожить любого родителя. Только две школы в Великобритании приняли бы такого жестокого человека как Робин. Брюс и Харриет выбрали колледж в Хесли-Виллидж в Йоркшире, викторианскую ферму на 54 акрах с собственным маленьким отелем, деревенской лужайкой, пабом, бистро, парикмахерской, почтой и пекарней – все это для 70 аутистов. В день, когда Робин приехал, один из его новых воспитателей предложил ему прогуляться, а Робин набросился на него, ударил головой, запрыгнул на него и сбил с ног. Далее последовали месяцы самоповреждений. Робин бился головой так сильно, что проламывал двери, и так часто, что ему требовалась рентгенография черепа; он царапал кожу до крови. Затем он адаптировался к этому месту, и выраженность самоповреждений уменьшилась.
У Робина весьма активное либидо. «Он много мастурбирует, – говорит Брюс. – Он пытается заглянуть вам в нос, это его заводит. Мне кажется, это для него как вход, он хорошо это понимает. Он хочет осмотреть мои ноздри, и иногда я позволяю ему, всего на минуту, чтобы он отстал. Я не хочу обижать его, у него так мало удовольствий в жизни, и то, что я могу сделать для него, не слишком сложно, если я не позволю себе думать о том, что это мой сын и что это имеет сексуальный подтекст. Но я не хочу, чтобы он был одержим ноздрями, поэтому стараюсь не делать это слишком часто. В колледже есть одна девушка – он ускоряет шаг, когда видит ее. И хотя она очень шумная, а он плохо переносит шум, он становится таким застенчивым, когда они находятся в одной комнате». Сейчас Робин, кажется, счастливее в Хесли, но его странное поведение продолжается. За несколько месяцев до того как я познакомился с Брюсом, Робин приехал домой на каникулы и не мог заснуть. После четырех суток без сна Брюс и Харриет обратились к врачу, чтобы тот выписал ему снотворное, которое позволило ему проспать около трех часов. Когда он проснулся, он метался и казался расстроенным, Харриет села на его кровать, чтобы попытаться успокоить его. Он схватил ее за руку и впился зубами ей ладонь. «После этого она попала в больницу, – сказал Брюс. – Ее трясло, она была в шоке и почти без сознания. Это была ужасная ночь». Они отвезли Робина обратно в колледж и думали, не слишком ли много времени он проводит дома. «Но на позапрошлой неделе он вернулся домой и был таким милым, ласковым и веселым, – сказал Брюс. – Он положил свои грязные тарелки в посудомоечную машину. Это огромный прогресс. Мы начинаем гордиться, так же как кто-то, чей ребенок становится первым студентом в Кембридже».
В пьесе «Вишневый сад» Чехов писал: «Если против какой-нибудь болезни предлагается очень много средств, то это значит, что болезнь неизлечима»
[739]. Лечение аутизма включает как обнадеживающие методики, так и явное шарлатанство. Список методов с сомнительной эффективностью даже длиннее, чем список методов, которые приводят к улучшению, и родители, мечтающие о полной ремиссии, идут на поводу у ярких визионеров, предлагающих странные процедуры и обещающих прорывной эффект. Барри Нил Кауфман и Самария Лайт Кауфман в 1980-х разработали альтернативную терапию и связанную с ней программу «Сан-райз» (Son-Rise)
[740] для собственного сына, который, по их утверждению, в результате полностью вылечился от аутизма
[741]. Но, по словам одного комментатора, лечащие мальчика врачи сомневались в том, что у него когда-либо был аутизм. Стоимость программы составляла 2000 долларов за первичную консультацию с родителями, а затем 11 500 тысяч – за недельную работу с ребенком. Один нью-йоркский психиатр предложил терапию, при которой родители физически должны сдерживать детей, когда они проявляют проблемное поведение
[742]; но это, по-видимому, усугубляет напряженность как у детей, так и у родителей. Книжные магазины переполнены книгами вроде «Мальчик и лошади» (The Horse Boy)
[743] – книги о ребенке, которого монгольские шаманы якобы вывели из аутизма. Создается впечатление, что каждый родитель, чей ребенок демонстрирует успехи, чувствует себя обязанным написать высокопарную книгу под названием «Что я сделал правильно». Такие родители часто исходят из стратегий, которые, возможно, лишь случайно совпали с улучшением у их детей.
