В 2011 году в новостях обсуждали убийства, совершенные больными шизофренией. Дешон Джеймс Чаппелл убил Стефани Моултон
[957], социальную работницу, которая за ним ухаживала, а Джаред Л. Лафнер в Аризоне убил 6 человек и ранил 13, включая конгрессмена Габриэль Гиффордс, которая серьезно пострадала. До этих инцидентов оба мужчины считались потенциально опасными, и обе истории свидетельствуют о несостоятельности системы. Когда Дешон Чаппелл был ребенком, его мать Иветта думала, что он станет министром. В 19 лет он изменился. «Он сказал, что дьявол велит ему что-то делать, – вспоминает Иветта. – Говорил о проклятьях и ведьмах». В 21 год он стал постоянно принимать душ, потому что по коже кто-то ползал; он не мог спать, потому что голоса не давали ему уснуть. Тем не менее он отказался от лекарств из-за побочных эффектов. Только после пятого ареста за нападение он был направлен в Департамент психического здоровья. Этот арест произошел в ноябре 2006 года, после того как отчим Дешона, который его воспитал, уволил его с работы. Дешон сломал отчиму три кости левой глазницы. В полицейском отчете говорится, что, когда прибыли офицеры, отчим «прижимал ткань к голове, а изо рта у него текла кровь».
Дешон был осужден, но его переправляли по территории штата из одного учреждения в другое, пока не поместили в интернат, где никто из сотрудников не был полностью проинформирован о его истории. Стефани Моултон, хрупкая молодая женщина, была вынуждена одна заботиться о семи больных шизофренией, потому что бюджет не предусматривал дополнительных средств. Система подвела и ее, и ее убийцу. 20 января 2011 года Дешон Чаппелл избил Стефани Моултон, зарезал ее и оставил ее полуобнаженное тело на стоянке у церкви. «Ей совершенно не нужно было погибать на работе, ведь все, что она пыталась сделать, – это помогать людям», – сказала ее мать. Иветта Чаппелл выразила глубокое сочувствие семье Стефани. Она объяснила, что годами пыталась лечить сына.
В отличие от Дешона Чаппелла, Джаред Лафнер никогда не лечился в стационаре. Но до его неистовства в супермаркете в Тусоне, где конгрессмен Гиффордс проводила митинг и приветствие, десятки людей знали о его нестабильной психике. В предшествующий год его поведение в колледже Пима становилось все более странным и угрожающим; из-за него пять раз вызывали полицию. За несколько месяцев до перестрелки один ученик сказал: «У нас в классе есть психически неуравновешенный человек, который пугает меня до смерти. Он один из тех, чью фотографию можно будет увидеть в новостях после того, как он придет в класс с автоматическим оружием».
В сентябре 2010 года Джаред Лафнер был отстранен от занятий в школе и сказал, что не сможет вернуться, пока не получит справку о том, что психически здоров. «Казалось очевидным, что у него проблемы с психикой, – сказал один из преподавателей журналисту Wall Street Journal. – Он говорил на языке X, а все остальные говорили на языке Y»
[958]. Через два месяца после отстранения от занятий Джаред купил пистолет. Еще через два месяца он устроил стрельбу. Родители, с которыми он жил, сказали только одно: «Мы не понимаем, почему это произошло».
Ларри Бернс из федерального окружного суда признал Джареда невменяемым в мае 2011 года, через четыре месяца после стрельбы. New York Times писала: «22-летний мистер Лафнер качался взад-вперед в кресле во время судебного разбирательства, а затем уткнулся лицом в руки и прервал судью вспышкой гнева. „Она умерла прямо передо мной. Вы предатель!“» Психиатр, назначенный судом, установил, что у Джареда были «бредовые переживания, странные мысли и галлюцинации». Бернс в итоге направил его на принудительное лечение
[959]. Адвокаты Джареда утверждали: «Лафнер имеет право на физическую неприкосновенность, свободу от недобровольного, насильственного получения психиатрических препаратов». Апелляционный суд отменил лечение; Джаред не спал 50 часов, ходил, пока на ногах не появились открытые раны, и перестал есть. В тюрьме возобновили лечение, сославшись на его опасность для самого себя, и судья Бернс поддержал это решение.
Джареда снова стали лечить, поскольку он был опасен для себя, но если бы он был признан вменяемым, последствия могли быть смертельными. Синтия Худжар Орр, бывший президент Национальной ассоциации адвокатов по уголовным делам, спрашивает: «Этично ли и правильно ли помогать кому-то восстановить вменяемость, чтобы затем преследовать его за убийство?» По словам тюремного психолога, Джаред неудержимо рыдал и закрывал лицо всякий раз, когда она встречалась с ним. В конце концов он признал себя виновным, чтобы избежать смертной казни, но его преступление и болезнь представляют собой более суровое наказание, чем все, что предусмотрено системой уголовного правосудия
[960]. Джаред Лафнер, как и Дешон Чаппелл, несомненно, испытывает постоянные муки.
В США больше всего лиц с шизофренией содержатся в тюрьме округа Лос-Анджелес
[961]. Здесь не менее чем втрое больше психически больных, чем в клиниках. Почти 300 000 человек с психическими заболеваниями в США находятся в тюрьмах. Большинство осуждены за преступления, которых они бы не совершили, если бы их лечили. Еще 550 000 находятся на испытательном сроке
[962]. Мало кто отбывает срок за насильственные действия; большинство совершили различные незначительные правонарушения, неизбежные для людей, невосприимчивых к социальной реальности. С ними взаимодействуют не врачи, а сотрудники полиции, тюремные охранники и другие преступники. По данным Департамента исправительных учреждений, в 2011 году в Массачусетсе нуждалась в психиатрическом лечении четверть заключенных, а в 1998 году их было только 15 %
[963].
