Питер Зингер утверждает, что главное в этом вопросе – личность. Он предполагает, что не каждая личность – человек; разумные животные, обладающие самосознанием, тоже личности. Он считает, что не все люди могут быть признаны личностями. В своей книге «Практическая этика» он писал: «Убийство младенца-инвалида морально не эквивалентно убийству человека. Очень часто это даже нельзя назвать неправильным»
[1028]. В другой публикации он утверждал: «Если мы сравним человеческого младенца с большим количеством увечий с другим животным – собакой или свиньей, например, – мы обнаружим, и не раз, что нечеловеческие существа обладают превосходными способностями, как в активной форме, так и потенциальными, к рациональности, самосознанию, общению и всему остальному, что может считаться морально значимым»
[1029]. По сути, Зингер переворачивает знаменитую максиму cogito ergo sum и заявляет, что тех, кто не мыслит, не существует.
Почти все согласны с тем, что нельзя убивать детей-инвалидов против воли их родителей, но можно ли сохранить их в живых против воли родителей – куда более сложный вопрос. В 1991 году у Карлы Миллер, находившейся на пятом месяце беременности, начались схватки, и ее срочно доставили в местную больницу в Хьюстоне
[1030]. Врачи сказали ей, что у нее случился «трагический выкидыш», и спросили, предпочитают ли она и ее муж позволить природе взять свое или провести экспериментальную процедуру, которая, вероятно, оставит ребенка в живых, но с серьезным повреждением мозга. Пара помолилась и решила отказаться от героических мер. Затем администрация больницы проинформировала их, что политика больницы предусматривает реанимацию всех детей, рожденных с весом более 500 граммов, и что, если они не хотят, чтобы ребенок был спасен, они должны немедленно покинуть больницу. Поскольку у Карлы было кровотечение и оно угрожало ее жизни, они решили этого не делать. Хотя во многих штатах Карла могла прервать беременность на этой стадии развития, у нее не было права отказаться от жизнеобеспечения после того, как ребенок вышел из нее. Когда ребенок достиг веса 630 граммов, медицинский персонал вставил трубку в горло новорожденной, чтобы подавать кислород в ее неразвитые легкие. Девочка слепа, никогда не ходила и не говорила.
Миллеры взяли на себя заботу о ней, но подали иск против больницы о неправомерных действиях, заявив, что больница действовала против их воли и поэтому должна предоставить финансовую компенсацию для постоянного ухода за ребенком. Суд присудил Миллерам 43 миллиона долларов в качестве компенсации за ущерб и расходы, но это решение было отменено в апелляционном порядке. Официальная политика не позволила их ребенку умереть; официальная политика гласила, что удовлетворять ее потребности до конца жизни – их проблема.
Дело Миллера спровоцировало бурю протеста, и коалиция из 17 организаций инвалидов подала в суд заявление как amici curiae
[1031], в котором говорилось: «Большинство взрослых с ограниченными возможностями, в том числе инвалиды с рождения, выбирают свою жизнь и имеют качественную жизнь. Большинство родителей детей с ограниченными возможностями ценят своих детей и верят, что они живут качественной жизнью»
[1032]. Газета Inclusion Daily Express, ориентированная на людей с ограниченными возможностями, написала: «Многие защитники людей с ограниченными возможностями считают, что иск Миллеров пропагандирует инфантицид – умышленное убийство младенцев – особенно детей с ограниченными возможностями»
[1033]. Среди людей, находящихся вне сообщества борцов за права инвалидов, оценки были менее категоричными. «Я считаю, что игнорировать желания родителей, особенно родителей таких детей, действительно неуместно»
[1034], – заявила Эллен Райт Клейтон, педиатр из университета Вандербильта. Джордж Аннас, эксперт по санитарному праву и биоэтике из Бостонского университета, полагает: «Правда заключается в том, что никто не знает, что лучше для таких детей, и в этих ситуациях не должно быть жестких правил с мгновенной реализацией их требований».
Прецедентом с юридической точки зрения стало решение 1978 года, принятое в Нью-Йорке, в котором судья написал: «Лучше ли вообще никогда не появиться на свет, чем родиться даже с серьезными недостатками, – загадка, которую лучше оставить философам и теологам. Несомненно, закон не может утверждать, что он компетентен решать этот вопрос, особенно ввиду почти одинаково высокой ценности, которую закон и человечество придают человеческой жизни, а не ее отсутствию. Последствия любого такого предложения лишают общество устойчивости»
[1035].
