Однако по прошествии нескольких месяцев Эшли охватывали все бóльшие сомнения в своей способности самостоятельно заботиться о Сильвии. Когда она работала, она теряла право на получение талонов на детское питание. Сильвия часто болела, поэтому им требовалась более качественная медицинская страховка. Эшли стала воспитательницей, что подразумевало лучшее медицинское обслуживание, но меньше денег на аренду. После года в отчаянии она вернулась к Мартину. «В тот день, когда я собрала свои вещи, я все еще верила, что он получит помощь и все будет в порядке, – сказала она, – и мы будем семьей». Вместо этого Мартин изнасиловал ее, затем забрал Сильвию и подал в суд на развод. Эшли не видела дочь три с половиной месяца. В конце концов ей предоставили совместную опеку при условии, что она продолжит жить в Алабаме. «Это было похоже на удерживание в заложниках», – сказала она. Мартин устраивал большое шоу жестокого обращения с Сильвией. «Однажды он подъехал, и из машины клубами валил дым от марихуаны. Он действительно пытался поцеловать ее по-французски при мне, когда ей было три года. Она приходила домой с большими синяками и следами ударов на голове». Характер Сильвии не слишком помогал Эшли. «Она была очень несчастным маленьким ребенком, и я чувствовала такую вину, – с трудом признавалась Эшли. – Я боялась даже купать ее, мыть ее гениталии. Я боялась, что сделаю что-нибудь не так из-за жестокого обращения, в котором я выросла. Она устраивала истерики и выдергивала мои волосы, однажды она разбила мне нос до крови. Я подарила ей котенка, когда ей было два года. Она брала этого кота за задние лапы и бросала на диван, а сама садилась на него и выдергивала ему усы. Я не знаю, было ли это воспроизведением насилия, которое она видела, насилием, которое было обращено на нее, или продолжением того насилия, когда она все еще была внутри меня и меня избивали, или она просто родилась такой, как он».
Эшли чувствовала себя бессильной. «Когда ей было пять, я однажды купалась вместе с ней в ванне, и она сказала мне, что они с отцом делали то же самое. Я позвонила терапевту, и та сказала: „Не задавайте ей больше вопросов. Просто приведите ее“. Это было хуже, чем я думала. Психолог сказала, что он не только купался с ней, но и заставлял ее мыть его гениталии и что-то делал в ее интимной зоне». Эшли подала иск о вынесении судебного приказа о получении защиты; Мартин подал встречный иск с требованием исключительной опеки на том основании, что Эшли лгала. У Эшли был чистый послужной список; Мартин ранее был судим за хранение наркотиков и избиение Эшли, и по назначению суда он проходил курс лечения от склонности к насилию. Однако в судах Алабамы он выиграл. После вынесения постановления Эшли предприняла попытку самоубийства. Позже Сильвия пожаловалась Эшли, что Мартин вошел к ней обнаженным, залез с ней в душ, ударил ее и отказал ей в еде и медицинской помощи. Эшли вернулась в суд и снова подала иск о заключении под стражу, выступая перед тем же судьей. «Я записала на магнитофон телефонные разговоры, в которых она рассказывала мне обо всех этих издевательствах, но он не разрешал мне их воспроизводить. Вместо этого он приказал мне оплатить все судебные издержки моего мужа, 14 000 долларов. Теперь я боюсь, что меня посадят в тюрьму».
В конце концов она отказалась от дочери. «Это слишком большая травма, – призналась Эшли. – Дело не в том, что я ее не люблю. Дело не в том, что я не хочу, чтобы она освободилась от этого. Дело в том, что по какой-то причине Бог счел нужным для нее быть с отцом. Бог счел нужным для нас не иметь отношений. И я сделала все, что могла».
В 26 лет Эшли решила поступить в колледж. Она окончила обучение со средним баллом 3,8 и стала квалифицированным консультантом в своей коммуне. Подобно Марине Джеймс, Бренде Энрикес, Лизе Бойнтон и Тине Гордон, Эшли помогала себе, помогая другим, но она работала с правонарушителями, а не только с жертвами. «Большинство из них хорошо адаптировались и вели полноценную социальную жизнь. Некоторые из них казались самыми милыми людьми, которых вы когда-либо встречали; они очень умны в социальном плане и окутывают людей ощущением комфорта, и именно так они добиваются того, к чему стремятся, и именно так они заставляют своих жертв молчать. Так что я многому научилась, когда была там, я во многом вылечилась сама и, думаю, помогла другим людям и даже обидчикам исцелиться».
В конце концов она встретила мужчину, от которого родила еще одну дочь в «отношениях согласия, желания детей, зрелости и любви». Алисия родилась с глубокой потерей слуха в левом ухе; у нее задержка речи и плохая артикуляция. После того как ей поставили диагноз «другие задержки», ее отец ушел, не в силах справиться с этим. «Она – ребенок с особыми потребностями, и временами бывает очень сложно, но я испытываю совсем другие чувства к Алисии, если сравнивать с тем, что я чувствовала к Сильвии, – говорила Эшли. – Думаю, что она стала причиной того, что я окончила бакалавриат, и причиной того, что я вообще живу». Тем не менее тень ухудшения состояния Сильвии нависала над ней, особенно когда Алисия достигла того возраста, в котором Сильвию забрали у матери. «Я смотрела на нее вчера вечером. Она спала. И была немного похожа на Сильвию, и мне даже пришлось отвернуться, потому что я испугалась, что она умрет или я потеряю опеку над ней. Я думаю, что сейчас самое время начать говорить об изнасиловании в рамках закона и о том, насколько оно разрушительно: несправедливо заводить ребенка со взрослым, который старше тебя вдвое. Я знаю, что это, вероятно, не так ужасно, как оказаться в лапах какого-то незнакомца, который вас насильно удерживает и подвергает изнасилованиям, как то, что произошло со мной и нашим ребенком, которому уже никогда не будет хорошо».
Изнасилование по закону – это категория, которой часто злоупотребляют. Один из тех людей, с которыми я беседовал, был арестован, когда обнаружилось, что он занимается сексом со своей девушкой: она была на шесть месяцев младше его – 17 лет против его юридически полноценных 18, хотя родители девушки одобряли эти отношения. В таких обстоятельствах трудно отстаивать принцип, согласно которому никому старше 18 лет не разрешается иметь плотские отношения с кем-либо младше 18. Тем не менее очевидно, что во многих случаях изнасилование, даже в рамках законных отношений, все же является изнасилованием. Влияние таких мужчин, как Мартин, на молодых девушек, которыми пренебрегали или которые подвергались жестокому обращению со стороны собственных родителей, трудно переоценить.
В 14 лет Сильвия выглядела разрушенной из-за жестокого обращения в юном возрасте. «Она одевается, как мальчик, – говорит Эшли. – Вы ни за что не подумаете, что это девушка. Она грязная и ужасно пахнет. У нее симптомы психотического типа». Вспоминая об этом, Эшли заплакала, затем начала заикаться. Извинившись, она сказала: «В последний раз, когда я была с ней на свидании, она сказала, что слышала голоса. Она говорила, что одна из причин того, почему теперь она не принимает душ и не меняет одежду, заключалась в том, что ее отец приходил, когда она переодевалась или принимала душ».
Эшли не может работать, потому что она постоянно заботится об Алисии; она живет менее чем на 300 долларов в месяц в арендуемой квартире. Хотя она больше не видит Сильвию, она по-прежнему платит алименты своему бывшему насильнику из алиментов, которые получает для Алисии. Она убрала все фотографии Сильвии. «У меня шрамы на теле от его жестокого обращения со мной, – сказала Эшли. – Он превратил дочь в еще один шрам. Я даже не могу смотреть на нее. Я бы приветствовала ее с распростертыми объятиями, я бы пошла с ней на терапию, но, вероятно, я бы не пустила ее в свой дом. Я бы боялась, что она обидит Алисию. Я бы хотела, чтобы ее никогда у меня не было. Если бы я могла вернуться назад во времени, я бы сделала аборт или отдала бы ее на удочерение. То, что произошло, несправедливо по отношению ко мне и к ней тоже».
