В широкомасштабном опросе более 2 миллионов американских подростков выяснилось, что каждый четвертый использовал, носил пистолет или нож или принимал участие в преступном эпизоде с их применением в минувшем году
[1359]. Другие источники предполагают, что каждый десятый совершил физическое нападение хотя бы на одного из своих родителей
[1360]. Ежегодно под стражу берут около 3 миллионов несовершеннолетних, это больше, чем все население Чикаго, и более 2 миллионов из них попадают в тюрьму
[1361]. У несовершеннолетних больше шансов быть пойманными, чем у взрослых преступников; как и любые новички, они несколько некомпетентны
[1362]. Около 70 % попадают в суд по делам несовершеннолетних; около трети получают условный срок, а 7 % находятся в заключении или помещены вне дома
[1363]. Арест стал тем, что один критик назвал «продолжением кабинета директора»
[1364].
Несмотря на эти высокие цифры, уровень насильственных преступлений среди несовершеннолетних с 1994 года довольно неуклонно снижался; число арестов за насильственные преступления среди несовершеннолетних на душу населения составляет примерно половину того, что было тогда, а количество арестов за убийства среди этой группы населения снизилось примерно на 75 %
[1365]. Многие конкурирующие объяснения этого сдвига включают экономический рост в начале нового тысячелетия, конец эпидемии крэка
[1366], широкое использование тюремного заключения, которое удерживает многих потенциальных жестоких преступников вдали от улиц, и изменение методов работы полиции. Невозможно собрать достоверную статистику преступности, кроме как на основе статистических данных об арестах. Иногда на полицию оказывается общественное давление, требующее арестовывать за каждое преступление, а иногда от нее же требуют проявлять относительную снисходительность. Если люди считают, что уровень преступности становится выше, нанимают больше полиции, что приводит к большему количеству арестов, что приводит к статистике, которая, кажется, подтверждает это подозрение.
Дети, которые вместе совершили преступления, получают разные приговоры в зависимости от участия семьи в их воспитании. Одна судья сказала мне, что она всегда будет приговаривать к меньшему сроку заключения преступника, родители которого оказали положительное влияние, потому что «эти дети, возможно, смогут учиться, а не снова разрушать жизни». Один молодой человек, с которым я познакомился, был приговорен к 10 месяцам заключения, в то время как его товарищ, по крайней мере частично из-за отсутствия поддержки со стороны семьи, получил 5 лет. Мысль здравая, но ирония неизбежна: лишения, которые поощряли преступность ребенка, теперь продлевают срок его наказания. Преступления несовершеннолетних становятся результатом взаимодействия генетики, личности и наклонностей самого несовершеннолетнего, поведения и отношения его семьи и его более широкого социального окружения. Идея плохого семени кажется устаревшей, но некоторые люди словно бы рождаются без морального ядра внутри себя, как некоторые люди рождаются без большого пальца. Генетика порядочности выходит за рамки нашей примитивной науки, но, несмотря на безграничную любовь и поддержку, некоторые люди склонны к насилию и разрушению, лишены какой-либо эмпатии или имеют нечеткое восприятие истины. Однако у большинства людей криминальный потенциал требует активации внешнего стимула: интенсивный, внутренне детерминированный психопат из фильмов необычен.
Большая часть законодательства построена вокруг представления о том, что молодые преступники являются неисправимыми злодеями. Например, приказы об изъятии из-под юрисдикции, что подписывают прокуроры или судьи, чтобы разрешить передачу дела из системы для несовершеннолетних в уголовный суд для взрослых, который выносит более суровые приговоры, становятся все более популярными. По иронии судьбы, большинство несовершеннолетних, дела которых так перебросили, подлежат суду не за убийство или нападение: они совершили преступления против собственности или были задержаны по обвинению в употреблении наркотиков. Судьи перегруженных судов для взрослых часто отклоняют эти дела
[1367], но иногда используют руководящие принципы вынесения приговоров для взрослых, поэтому наказание бывает либо незначительным, либо слишком суровым. Кроме того, судьи могут с большей вероятностью направить в суды для взрослых дела несовершеннолетних, которые являются членами расовых меньшинств, если они плохо себя повели перед судьей или у них, по всей видимости, нет поддерживающих семей. Эти обстоятельства не оправдывают более сурового преследования. В 1990-е годы во всех штатах, кроме Небраски, был принят закон, упрощающий рассмотрение дела несовершеннолетних в уголовных судах для взрослых; количество несовершеннолетних в тюрьмах для взрослых резко возросло
[1368]. В 2001 году, когда Верховный суд постановил, что приговор к смертной казни за преступление, совершенное в возрасте до 18 лет, является неконституционным, около 12 % населения, приговоренного к смертной казни, составляли молодые люди 19 лет и младше
[1369].
