Трудно не поразиться тому смешению любви и тоски, что Джозия и София испытывают к трем живущим с ними внучкам. Когда я встретил двух младших девочек, я был тронут теплом, что явственно ощущалось между ними и их бабушкой и дедушкой, теплом, которое скрывало под своей поверхностью отчаяние. «Вопрос в том, справимся ли мы на этот раз лучше?» – говорил Джозия. В раннем подростковом возрасте Маккензи попробовала наркотики, а София позвонила в полицию. После нескольких арестов София пошла в суд и сказала, что не может продолжать жить таким образом. Судья спросил, заберет ли София девочку, и она сказала: «Даже не подумаю». Маккензи воскликнула: «Ты никогда не поступала так с моим отцом!» И София ответила: «Если бы я знала больше, я бы сделала именно так, и, возможно, мы все не оказались бы в этом кошмаре». Маккензи отправили во временный приют в Ярмуте, а затем в единственное место в штате, где работали с зависимостями у подростков. София и Джозия теперь думают, что вторая их внучка, Мэдисон, тоже родилась зависимой. Дела Кайлы, самой младшей их внучки, кажется, лучше, но так как ей всего 11 лет, трудно быть в этом уверенным.
«Моя мама работала уборщицей, намывая полы в офисах за 1 доллар и 35 центов в час, – рассказал Джозия. – Нам нужно было вытащить себя на поверхность. Затем наших детей, а теперь и наших внуков». София заметила: «Столько времени я думала, что все наладится, и мы так и говорили детям. Сейчас у меня нет надежды. Мы задавались вопросом прежде: „Когда это закончится?“ Теперь все, что у нас осталось: „Пусть все будет, как будет“. Степень поражения алкоголизмом в семье заставляет меня чувствовать себя лучше в какой-то степени; я могу сказать, что это генетическое. Если бы я знала об этом прежде, у меня, наверное, не было бы детей. Чак мог бы жить лучше, чем он живет сейчас, но я знаю, что он тоже не наслаждается происходящим. Однажды я сказала ему: „Чак, я бы хотела вернуть мою жизнь“. И он ответил: „Думаешь, я бы не хотел?“»
Три четверти несовершеннолетних заключенных проходят диагностику психического здоровья, в отличие от одной пятой населения в возрасте от 9 до 17 лет
[1387]. Около 50–80 % несовершеннолетних в заключении страдают неспособностью к обучению
[1388]. Ювенальная преступность также связана с низким IQ, импульсивностью, плохим самоконтролем, дефицитом социальных навыков, расстройствами поведения и эмоциональной неразвитостью. Эти характеристики проявляются очень рано. В одном исследовании родителей попросили описать своих детей; они стали участниками повторного опроса 10 лет спустя. Те, кого назвали в детстве «сложными», в два раза чаще совершали преступления, чем те, кого сочли «легкими»
[1389]. Другое длительное исследование изучало мальчиков, которых сочли «проблемными» в возрасте от 8 до 10 лет, и установило, что они в три раза чаще становились правонарушителями
[1390]. Конечно, для каждого уравнения – сложные дети вырастают в правонарушителей – есть и параллельная возможность: матери, которые считают своих детей раздражающими, порождают на свет преступников.
Те, кто оказывается полноценным правонарушителем до наступления 12 лет, скорее всего, станут преступниками во взрослом возрасте и гораздо чаще совершают насильственные преступления, чем те, чьи наклонности проявляются позднее
[1391]. Это может стать отражением привычки; нормам вашего детства особенно трудно сопротивляться. Некоторые дети из тех, кого считают проблемными, которые с раннего возраста лишены морального стержня и проявляют что-то настолько фундаментально негативное в своей личности, что исправить это почти невозможно, не становятся преступниками. Если преступность ребенка проистекает из привычки, то раннее вмешательство, направленное на избавление от этих привычек, может оказаться эффективным; если она генетически обусловлена, то вероятность успеха такого вмешательства гораздо меньше. Эти возможности, конечно, не исключают друг друга.
В главе о шизофрении я указал, сколько шизофреников находится в тюрьме; исследуя это, я узнал, сколько человек в тюрьме страдают от нечетко поставленного психиатрического диагноза. Заключение психически неуравновешенных людей в тюрьму вместе с большим количеством заключенных может усугубить деструктивное поведение преступников по отношению к себе и другим. Кэрол Каротерс, исполнительный директор Национального альянса по психическим заболеваниям штата Мэн, сказала: «Трудно представить себе худшее место для размещения ребенка, которому требуется помощь из-за его психического заболевания»
[1392].
Брианна Ганди, мать которой была наркоманкой, родилась с фетальным алкогольным синдромом и была оставлена на попечение бабушки
[1393]. «Я называю свою бабушку мамой, чтобы она не забыла, что заботится обо мне», – сказала мне Брианна. Ее отец полностью исчез из ее жизни. «У него нет работы; он не приходит ко мне; не звонит сюда; не пишет, – рассказывала Брианна. – И я не знаю, где он живет, поэтому тоже не пишу ему».
