Верность оказалась сильной стороной Одри. В отличие от большинства участников интервью, она всегда ожидала, что наш разговор будет улицей с двусторонним движением. Когда я наконец сказал ей, что я гей, она написала мне письмо, в котором, в частности, говорилось: «Большое вам спасибо за то, что вы открыты и честны с нами. Ничего не изменилось в результате того, что вы сказали нам, что вы гей и у вас есть партнер. Вы никогда не осуждали нас за то, что мы были черными, или потому, что Крутой был в тюрьме, или за то, что я одиночка, воспитывающая сына и живущая в центре города. У некоторых нет шанса на любовь и счастье, и теперь я знаю, что у вас есть такой шанс, и я счастлива. Я выбираю друзей по их сердцу. Я уверена, что Бог собрал нас как друзей для более великой цели».
Я полюбил свои визиты к Малкольмам. Дашонте не удалось получить работу белого воротничка, о которой он говорил, но удалось избежать серьезных неприятностей, и он не вернулся в тюрьму. Когда он встретил девушку, которая ему действительно очень понравилась, то с радостью о ней рассказывал, и достаточно скоро они были помолвлены. В конце концов его мать поверила, что он стал тем, кем иногда втайне от нее притворялся. Ее дар верить оказался достаточно сильным, чтобы достичь искупления не только в загробном мире, но и прямо здесь и сейчас, в этом.
Я решил написать о родителях преступников после просмотра телеинтервью с Полом Ван Хаутеном в 2002 году
[1409]. Его дочь Лесли была одной из девочек Мэнсона, членов квазикоммуны 1960-х годов, которые совершали ужасные преступления по указанию своего харизматичного лидера. В августе 1969 года Лесли зарезала бакалейщицу Розмари Лабьянку, ударив ее ножом в спину 14 раз. Спустя 33 года Пол Ван Хаутен появился на передаче Ларри Кинга в прямом эфире, чтобы умолять об условно-досрочном освобождении своей дочери. «Если бы Лесли не выкурила свою первую сигарету с марихуаной, этого бы никогда не произошло», – заявил Пол Ван Хаутен. «Вы вините в этом марихуану?» – недоверчиво осведомился Кинг. «С помощью марихуаны и ЛСД Мэнсон смог управлять этими людьми», – ответил Пол. Кинг возразил: «Миллионы курили марихуану и не убивали людей». Эксперт программы добавил, что Лесли не была под воздействием наркотиков, когда совершала преступление. Я был поражен слепотой Пола по отношению к свободному выбору убийства, который сделала его дочь. Это напомнило мне родителей глухих детей, которые не могли понять, что эти дети никогда не будут пользоваться устной речью с удовольствием или бегло, или родителей людей с шизофренией, которые все еще фантазировали, что их здоровые дети только и ждут, чтобы все убедились в их нормальности.
Вскоре я прочитал интервью с матерью Закариаса Муссауи
[1410], одного из виновников терактов 11 сентября. Она признавалась, как она отдалилась от своего сына, когда он двигался к фундаменталистскому исламу, как он упрекал ее за то, что она не носит чадру, и вдохновлялся примером двоюродного брата, чтобы отказаться от женской работы, например, такой, как уборка своей постели. Тем не менее мать не была готова увидеть в телевизоре лицо своего сына в связи с терактом. «Как он мог быть вовлечен в такое? – риторически восклицала она. – Я не могу есть. Не могу уснуть. Я все время говорю себе: „Может ли это быть?“ У всех моих детей были свои комнаты. У них были карманные деньги. Они ездили в путешествия на каникулах. Я могла бы понять, если бы он вырос несчастным или бедным. Но у них было все». Эти цитаты говорят об отношениях между матерью, которая понятия не имела, кем стал ее сын, и сыном, который не хотел ей об этом говорить.
Молодой человек из семьи среднего класса, с которым я познакомился, когда он отбывал наказание в колонии для несовершеннолетних, сказал мне, что угонял и разбивал машины, «потому что мог»
[1411]. Дэн Паттерсон никогда не заботился о вещах, когда они у него были, – он с гордостью признавался, как променял автомобильную стереосистему за 300 долларов на пачку сигарет. Когда я спросил, не жаль ли ему владельцев машин, он ответил: «Какого хрена они для меня сделали?» В 17 лет он был арестован за десятый угон автомобиля. Он говорил об отчаянии в общении с родителями. «Когда мы пытались поговорить, перед нами всегда было стеклянное окно. Однажды копы подобрали меня и отпустили домой. Мой отец просто сказал: „Ну, иди спать. Я поговорю с тобой позже“. Я улегся, а примерно через полчаса вылез в окно и снова пустился во все тяжкие. А позже, когда он спросил меня, почему я это сделал, я ответил: „Потому что ты не пытался со мной разговаривать“». Когда Дэн оказался в суде, его мать сказала: «Это не мог сделать мой сын. Он не такой человек. Почему я не могу отвезти его домой?» Я спросил Дэна, когда он начал лгать своим родителям. «Когда они перестали замечать, кто я», – услышал я в ответ.
В книге Лайонела Дамера «История отца»
[1412] описываются его отношения с сыном Джеффри, убившим с 1978 по 1991 год 17 молодых людей в Милуоки. Мемуары – это одновременно биография знаменитости и призыв к искуплению. Джеффри явно был проблемным ребенком из неблагополучной семьи, но большинство мальчиков из неблагополучных семей не испытывают сексуальной одержимости убийством, не рассекают и не поедают своих жертв. Лайонел писал: «Моя жизнь стала упражнением в избегании и отрицании. Теперь, когда я думаю о тех последних днях, я вижу себя скорчившимся, наполовину ожидающим внезапного удара, но надеясь вопреки всему, что удара не будет. Как если бы я запер своего сына в звуконепроницаемой будке, а затем задернул шторы, так что я не мог бы ни слышать, ни видеть, кем он стал»
[1413].
Такое отрицание, приводящее к разобщению, нередко. В книге «Основные последствия: семьи осужденных рассказывают свои истории» Рэйчел Кинг шаг за шагом следует за девятью семьями, которые борются с вынесением смертных приговоров
[1414]. Книга включает в себя историю Эстер Герман, чей сын Дэйв совершил жестокое убийство, а затем вернулся домой на Рождество и ни слова не сказал о своем преступлении
[1415]. «У меня было два очень активных бизнеса и проблемы со здоровьем, и я следила за заботой о людях и была в значительной степени перегружена, – рассказывала Эстер. – Мама и мой брат были в очень плохом состоянии. Это было чрезвычайно трудное время. [Дэйв] всегда был очень добрым человеком. Он не хотел меня перегружать еще больше». Описывая испытания Дэйва, Эстер заметила: «Мы не обеспечили Дэйву здоровой, любящей окружающей среды, когда он рос. Мы много ссорились, и в нашем доме было много напряжения. Даже в этом случае Дэйв остался хорошим человеком». Психологическая загадка для ребенка в положении Дэйва состоит в том, что крайне тяжело – даже травматично – иметь родителей, которые отрицают, кто вы есть. Мать, которая будет думать, что вы «очень добрый» и «хороший человек», даже после того как вы совершили убийство, заставляет вас почувствовать желание совершить еще более дикие и драматические поступки, чтобы заслужить доверие свободы воли. По иронии судьбы, отрицание родителей может способствовать совершению ужасных преступлений, которые остаются незаметными для них.
