Иногда, когда кажется, что плохая динамика отношений в семье травмировала ребенка, выясняется, что именно ребенок спровоцировал плохую динамику. У матерей-одиночек чаще вырастают дети-правонарушители, хотя трудно сказать, связано ли это с тем, что расти без отца – это травматично, или с тем, что матери-одиночки – это женщины, сделавшие неправильный выбор спутника жизни и совершающие неправильные поступки в качестве родителей, или потому, что эти женщины вынуждены работать сверхурочно, чтобы заботиться о финансовом положении своих семей, что неизбежно приводит к нарушению близости в семье.
Ребенок, у которого возникают проблемы в семейных отношениях, с большей вероятностью будет искать сверстников из числа неблагополучных, чем хорошо приспособленный ребенок, и в этот момент трудно сказать, подпал ли ребенок под влияние своих друзей или сам оказал влияние на них. Матери часто говорили мне: «Джимми попал не в ту компанию», – а потом я разговаривал с другими матерями, которые утверждали, что именно Джимми был не тем человеком в окружении их сыновей. Мне показалось примечательным, что, за некоторыми исключениями, преступники, с которыми я встречался, не получали удовольствие от своих преступлений; они были пойманы в ловушку поведения, которое зачастую делало их такими же несчастными, как и их жертвы. Во многих случаях преступность больше походила на болезнь, чем те многие «болезни», которые я намеревался изучать. Мы «лечим» инвалидов, которые предпочли бы не лечиться, но не лечим некоторых людей с таким заболеванием, которые могли бы выздороветь и хотели бы это сделать.
Карина Лопес пришла в мир беды и хаоса
[1422]. Третий ребенок Эммы Лопес, мексиканско-американской матери подросткового возраста, страдающей зависимостью от наркотиков, Карина родилась в Сент-Поле в Миннесоте, и переехала в Ларедо, штат Техас, когда ей был месяц. Ее отца уже не было в кадре, и все, что Карина знает о нем, – это его имя. Ее мать вскоре забеременела от Сезара Маренго, торговца наркотиками, только что вышедшего из тюрьмы, и направилась в Сан-Антонио, где родила младшую сестру Карины Анжелу. Всякий раз, когда Сезар начинал избивать Эмму, она возвращалась в Миннесоту со всеми четырьмя детьми; затем он приезжал, чтобы снова забрать ее обратно в Техас. К тому времени, когда Карине исполнилось 12 лет, она поучилась уже в 13 школах. ФБР было постоянным гостем в их доме. Когда я встретил Карину, Сезар отбывал 10-летний федеральный срок. «Я рада, что у Анжелы есть отношения со своим отцом, – сказала мне Карина, – даже если она видит его в тюрьме. Это точно больше, чем когда-либо было у меня».
Когда Сезар был отправлен в тюрьму, основной источник дохода семьи исчез. Однако до ареста он помог Эмме бросить наркотики, она нашла работу официанткой, и Карине пришлось начать ухаживать за Анжелой. Она обиделась. В 13 лет она начала бунтовать. «Большинство людей вступают в банды потому, что у них нет никого, кто их любит, но не это было проблемой, – сказала она. – У меня была мама, которая меня очень любила. Но мы так много переезжали, что я никогда не чувствовала, что принадлежу хоть чему-то, и банда казалась решением».
Годы бедности и разрухи не повлияли на стойкий характер Эммы, и она ведет себя с непросто дающейся уверенностью в себе. В течение многих лет она занималась уборкой днем и обслуживала столики ночью, экономя на всем, чтобы купить дом. Она не станет доверять вам до тех пор, пока не решит доверять вам, не любит вас, пока не решит любить вас, и ее чувства никогда не оказываются где-то посредине. Когда Эмма обнаружила, что Карина состоит в банде, то выяснила, где встречаются ее участники. В назначенное время она ворвалась в заброшенный дом по соседству. «Я смотрю, а эти девушки с ружьями сидят кругом, – рассказала она мне. – Итак, я перехожу улицу, стучу во входную дверь и говорю: „Карина, ты сейчас же идешь со мной домой“. Вся банда была там в сборе, они могли убить меня. Но мне было все равно. Я рожала ребенка не для какой-то там банды».
«Я ушла не из-за мамы, хотя это было довольно странная сцена, – добавила Карина. – Банды для меня бессмысленны, точка; но это было даже еще более жалким, чем здесь, в Миннесоте. Эти люди ездили на автобусе; у них даже не было денег на наркотики». Карина начала тусоваться с дилерами, и наркотиков у нее было в изобилии; вскоре она начала употреблять регулярно, «кайф в течение двух лет подряд, каждый день». Постепенно она перешла от потребления к помощи дилерам, никогда не занимая фиксированной позиции в их структуре власти.
22 ноября 2002 года Карина пошла с парнем своей тети, Ксавьером, чтобы забрать конское седло, набитое четырьмя фунтами кокаина. Карина просто помогала «другу». Когда Ксавьер уехал, она увидела, что за ними следят. «Я забиваю кокс, и я бесстрашна, когда под кайфом. Итак, мы выезжаем на автостраду, а позади нас как минимум 10 машин с мигалками и всем остальным. Он такой: „Мы, наверное, просто превышаем скорость“. У меня буквально крыша едет. И мы впали в панику». Они свернули на съезд с шоссе, он оказался тупиком. «Так и должно было быть», – сказала Карина.
Когда Эмма пошла искать Карину, ее первой остановкой стал дом «друга», которому была адресована посылка. Когда полиция нашла там Эмму, они связали ее с преступлением и арестовали. Полиция не верила, что 15-летняя девочка могла действовать самостоятельно. Эмма вспоминала: «Я сказала полицейским: „Вот уже 10 лет, как у меня есть работа, я платила налоги, я пожертвовала всем, чем только могла, чтобы дать своим детям хорошую жизнь. Думаете, я впутаю их в такое?“» Она злилась из-за несправедливого обвинения, но в основном ее беспокоила дочь: «Хорошо, у меня проблемы из-за того, чего я не делала, и я надеюсь, что смогу выбраться из этого, но у нее проблемы из-за того, что она сделала, и ей светит тюрьма».
Полиция задержала «друга», который переложил всю вину на Карину. «Я сказала им правду, на 100 %, и они мне не поверили, – возмущалась Карина. – Они мне бросили: „Ты на 45 лет загремишь, если не признаешься, какое отношение к этому имеет твоя мать“. И я подумала: „Ну, значит, сидеть мне 45 лет. Ведь моя мама не имела к этому никакого отношения“». Эмма и Карина наняли адвоката, которого нашли в адресном справочнике, даже не подозревая, что их интересы мог представлять государственный защитник. Оплатив счета юриста, Эмма затянула с платежами по ипотеке, и банк отнял у нее дом, на покупку которого она работала всю жизнь.
Адвокат отстоял разбирательство по делу Карины в суде по делам несовершеннолетних, однако если она нарушит условия своего испытательного срока, ей придется отбыть семь лет в исправительной колонии штата. Когда она приехала в домашнюю школу, дело ее матери все еще находилось на рассмотрении. «Меня не волновала моя судьба, но о моей маме я очень беспокоилась. И это моя вина. Что будет делать моя младшая сестра? Я имею в виду, ей грозило много лет, и на федеральном уровне».
Однажды дождливым майским днем дежурный в домашней школе сказал Карине, чтобы она позвонила матери: «Моя мама даже не говорила мне о дате суда, и вот она такая: „Ну, я сегодня ходила в суд…“ Мое сердце упало. И тут она: „Дело закрыли“. Я начала плакать и смеяться одновременно. Встала на колени и возблагодарила Бога. Потому что я каждый день молилась, чтобы дело моей мамы было закрыто. Это было примерно в тысячу раз важнее того, что случилось со мной. Я сидела взаперти и думала: „Может так случиться, что я не смогу вернуться домой к маме“, – и это был приговор, который я не могла вынести. Теперь мне не терпится вернуться домой».
