Я выявил две модели поведения транслюдей в обществе. Одни активисты, недавно утвердившиеся в своем желаемом поле, стремились кричать об этом на каждом углу; со временем им становилось комфортно просто спокойно жить с полом, в котором они всегда себя чувствовали. Для них активизм был формой – катарсиса. Другие совершали переход тихо и незаметно, часто как можно дальше от всех, кого они знали и любили. Со временем они стали чувствовать себя комфортно и работали, чтобы избавить других от трудностей, которые они испытали. Для них активизм был способом благодарности. Многие активисты причисляли себя к таким организациям, как TransYouth Family Allies (TYFA), Gender Spectrum, Mermaids (UK), PFLAG Transgender Network, TransFamily of Cleveland, TransActive, Genderfork, the National Center for Transgender Equality, the Transgender Legal Defense & Education Fund (TLDEF) и the Transkids Purple Rainbow Foundation. Некоторые активисты сами не были трансами, но имели косвенное отношение к транссообществу. Меня особенно привлекли две старейшие группы поддержки трансдетей: Gender Spectrum и TYFA. Стефани Брилл, основавшая Gender Spectrum в 2007 году, щедро делится информацией – иногда в ущерб ясности, но всегда с признанием того, что среди человеческих проявлений гендер находится на вершине сложности. Она разбирается в гендерной и квир-тематике и может трансформировать неясный словарь абстрактных терминов в ослепительное множество вариантов, понятных для вас или вашего ребенка. Она считает, что в справедливом обществе должно быть место и для мальчиков, которые любят кукол, и для гетеросексуалов, которые переодеваются дома, и для женщин, которые в офисе железные леди, а с близкими превращаются в котенка, и для мальчиков с длинными волосами, которые хотят учиться балету, и для маленьких девочек, которые интересуются только бейсболом и лазанием по деревьям. Ким Пирсон и Шеннон Гарсия, которые управляют TYFA, группой, основанной в 2006 году, очень умные женщины, но в первую очередь они мамы трансдетей. В то время как Стефани Брилл излучает интеллект, они излучают теплые добрые чувства, характерные для мам Среднего Запада. Они крупные, громогласные дамы, они могут шутить над собой и подшучивать над друзьями. Им можно позвонить среди ночи, и они тут же встанут и бросятся решать вашу проблему. Они могут повлиять на директора средней школы в консервативном маленьком городке в средней части Америки, показав, что гендерная вариативность – часто встречающееся явление, требующее совершенно очевидного принятия; в них есть такая смелость, которая заражает, делая храбрыми и других людей.
Стефани Брилл и ее организация базируются в районе залива Сан-Франциско, и Gender Spectrum помогает либеральным семьям уверенно и упорно пройти через переход. Брилл призывает родителей и пациентов исследовать разные позиции в гендерном спектре, прежде чем они совершат переход от одного полюса к другому. Это отличный подход, когда это возможно; это невозможно в ранее упомянутых небольших городках, где превращение мужчины в женщину (или наоборот) мало кто готов принять. Gender Spectrum – организация для семей, размышляющих о природе идентичности; TYFA подходит людям, чьи дети скорее убьют себя, если им придется прожить еще хоть один день с полом, данным при рождении.
Ким Пирсон и Шеннон Гарсия познакомились в интернете в 2006 году; в январе 2007 года они создали TYFA вместе с Эми Гуарр, другой мамой, которая является казначеем организации, и Дженн Берлтон, трансженщиной, которая основала TransActive
[1570]. Десять месяцев спустя транссын Эми Гуарр, Иэн Бенсон, покончил с собой. «Это повлияло на нашу стратегию, – рассказывала Ким. – Потому что даже тот ребенок, которого полностью поддерживают, все еще в группе риска. Дети, которые совершают каминг-аут в подростковом возрасте, знают, что они могут потерять родителей, братьев и сестер, друзей; они уже на пределе своих возможностей. Поэтому никогда не думайте, что у вас как у родителя есть время упиваться жалостью к себе. Вы можете горевать о том, что ваш ребенок меняет пол, или же горевать о том, что ваш ребенок мертв». После первого из семинаров Ким и Шеннон, которые я посетил, они поговорили со встревоженным отцом, который спрашивал: «Но что, если он передумает?» Шеннон ответила: «Вы только что описали, что он говорил вам об этом еще на пеленальном столике в два года, и за 13 лет ничего не изменилось. Вы беспокоитесь о будущем. Лучше поговорите со своим ребенком о сегодняшнем дне, прямо сейчас». Им потребовалось около десяти минут, чтобы привести этого человека к согласию, к которому он не мог прийти более десяти лет.
Хотя большую часть времени Ким Пирсон работает с родителями, она говорит, что труднее всего ей помочь транслюдям сохранить свое достоинство. Она описала встречу с трансженщиной, Дженис, которая представлялась как «транссексуал после операции». Ким спросила: «Вы считаете себя женщиной?» Дженис сказала, что да. Ким ответила: «Итак, я вижу себя как женщину, и я никогда, никогда не приравнивала себя к своим гениталиям. Я хочу побудить вас представляться как женщина или как трансгендерная женщина и никогда больше не обсуждать свою операцию с незнакомцами. Взрослые транслюди не хотят, чтобы о них судили по тому, что находится у них под одеждой. Так что перестаньте представляться тем, что у вас под одеждой».
Для некоторых семей переход мучителен; для других он проходит легче; для некоторых, таких как Пирсоны, это праздник. Шон-Дедрик Пирсон, живущий в маленьком городке в Аризоне, официально совершил каминг-аут 6 мая 2006 года, а через несколько месяцев его мать создала Trans Youth Family Allies, и они объединились, чтобы изменить мир.
«Я сталкивалась с большим количеством ожиданий в отношении того, как я должна развиваться, – сказала Ким. – Я не хотела делать то же самое со своими детьми. В три года Шон сказал: „Я не хочу носить платья!“ А мы ему: „Если это такой серьезный вопрос, мы перейдем на штаны“». Тем не менее ее дочь всегда была несчастна. Когда Шону было 12 лет, он написал родителям, что является лесбиянкой. На какое-то время все стало лучше, а потом еще хуже, чем раньше. Шон не успевал в школе, у него постоянно болели голова и живот. «Он все время лежал на кровати в темноте, укрывшись одеялами, – вспоминает Ким. – То совсем не ел, то ел постоянно. То вообще не спал, то все время спал. Было очевидно, что происходит что-то ужасное. Но мы не могли понять, что именно».
Пирсоны начали семейную терапию. Несколько месяцев спустя они случайно посмотрели фильм «Трансамерика», и Шон, которому тогда было 14, все понял. Через несколько недель после этого Ким и Шон пришли в кабинет консультанта, и ситуация изменилась. «Я вошла с подавленной дочерью, а вышла со счастливым сыном, – сказала Ким. – Шон говорит: „Я не лесбиянка. Я трансгендер. Я совершенно нормальный парень. Ты же знаешь, кто я такой“. Я сказала: „У меня такое чувство, будто я всю жизнь собирала пазлы, а некоторые кусочки так и не подошли друг другу. Сегодня я вижу, что эти части просто идеально подходят. Но я понятия не имею, что мы сейчас делаем“. Он просто беспечно говорит: „Все в порядке, мам. У меня есть список. Мне нужно официально сменить имя, мне нужно, чтобы ты записала меня в школу мальчиком, и мне нужно купить бинты для груди“». Ким, которая на самом деле не хотела делать ничего из этого, была в ужасе. «В какой-то момент он сказал, что хочет купить мужской шампунь, дезодорант и носки, – вспоминала она, – поэтому я ответила: „Не знаю, как делать все то, о чем ты говоришь. Но шоппинг – это мое. Итак, что скажешь, если мы начнем с этого?“ Он был оживлен, его лицо светилось. Я не видела такой искры уже много лет».
