Кажется, каждый глухой, которого я встречал в Калифорнии, бывал на вечеринках у Эйприл и Раджа. «Нас приглашают на множество мероприятий для глухих, и мы тоже всех зовем, – рассказала Эйприл. – Я услышала о глухом человеке, который работал в НАСА, великом ученом, и пригласила его к нам. Люди в глухих сообществах почти всегда готовы встретиться со слышащими родителями. Но вы должны обратиться к ним, связаться с ними. Сами они к вам не пойдут». Я встречал так много родителей, которых пугали глухие взрослые, и мне было интересно, что придало Эйприл и Раджу смелость прорваться в этот мир. Радж объяснил, что он вырос в маленьком городке в Джорджии, где куклуксклановцы маршируют по выходным, а черные и белые дети сидят за разными столиками в столовой, и ты неизбежно сталкиваешься с культурой глухих, культурой чернокожих и индийской культурой и становишься гибким. Выращенная матерью, хорошо разбиравшейся в афроамериканской истории, Эйприл в детстве была активисткой: «У меня были друзья-геи, поэтому мы создали в школе организации для геев. Рождение глухого ребенка стало поводом, похоже, я могу поучаствовать еще в чем-то. Вся моя жизнь подготовила меня к выходу в мир глухих, и я готовлю Захру к тому, чтобы она чувствовала себя комфортно во всех неглухих мирах. Так что у нас в семье многомировое гражданство».
В 1790 году Алессандро Вольта обнаружил, что электрическая стимуляция системы слуха могла имитировать звук. Он вставил металлические стержни в уши и подключил их к цепи, взывав у себя ужасный шок и услышав что-то вроде «кипящей пасты»
[232]. В 1957 году Андре Джурно и Шарль Эйриес использовали электрический провод для стимуляции слухового нерва пациента, перенесшего операцию на головном мозге, который услышал звук, похожий на звук сверчков; в 1960-х годах исследователи начали размещать несколько электродов в ушной улитке. Эти устройства вместо того, чтобы усиливать звук, как слуховой аппарат, фактически стимулировали непосредственно те области мозга, где звук будет восприниматься слышащими людьми. Эта технология постепенно совершенствовалась, и в 1984 году Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов одобрило устройство для использования его взрослыми, достаточно поздно потерявшими слух. Поскольку он передавался по одному каналу, он давал информацию о громкости и времени звука, но не передавал содержание этих звуков. К 1990 году на рынке появилось многоканальное устройство, которое стимулировало разные сегменты улитки; сегодня некоторые устройства работают на 24 каналах. Микрофон улавливает звуки из окружающей среды и передает их в речевой процессор, который выбирает и упорядочивает их. Передатчик и приемник/стимулятор принимают эту информацию в виде сигналов и преобразуют их в электрические импульсы. Пройдя через устройство, помещенное в череп, набор электродов отправляет эти импульсы в разные области слухового нерва, минуя поврежденные части внутреннего уха.
Кохлеарный имплантат
[233] не позволяет слышать, но генерирует что-то, что напоминает слух. Это процесс (иногда) насыщен информацией и (обычно) лишен музыкальности. Имплантированное на ранней стадии устройство может стать основой для развития устной речи. Оно облегчает возвращение в слышимый мир. Это звук? С таким же успехом можно спросить, шумит ли дерево, падающее в пустом лесу. По состоянию на конец 2010 года около 219 000 человек во всем мире – и по крайней мере 50 000 из них дети – получили имплантаты
[234]. Почти 40 % американских детей, которым был поставлен диагноз в возрасте до трех лет, установили имплантаты – для сравнения, эта цифра составляла 25 % всего пять лет назад
[235]. Около 85 % детей, которые их получают, рождаются в белых семьях с доходом и уровнем образования выше среднего
[236]. После того как устройство имплантировано хирургическим путем, аудиолог работает над его картированием, внося ряд корректировок, чтобы убедиться, что оно настроено на мозг реципиента.
Исполнительный директор корпорации Cochlear Ltd, ведущего производителя имплантатов, сообщил изданию Business Week в 2005 году, что эти устройства пока потребляются только десятой частью потенциального рынка
[237]. Имплантат продается более чем в 70 странах. Некоторые противники имплантации жалуются на ограничения и опасности самого имплантата; по данным Управления по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов, каждый четвертый ребенок, которому имплантировали это устройство, сталкивается с побочными реакциями и осложнениями, большинство из которых проходят самостоятельно
[238]; кому-то требуется дополнительная операция. Некоторые люди перенесли обезображивающий паралич лицевого нерва, а сам имплантат мешает диагностическим тестам, таким, как, например, магнитно-резонансная томография. Провод, выходящий из шеи, заставляет вас выглядеть статистом из «Звездного пути», хотя если отрастить волосы, его не видно. Многие высказывания об опасности имплантатов вызывают панику; а пропаганда, внедряющая концепцию их преобразующей силы, немного приукрашивает положение.
