В козельском списке Тухольского указан Секула Станислав:
* Секула Станислав.
Род. 02.01.1903, с.[ын] Степана и Антонины
Подпоручик запаса, 72-й пп.
Заведующий общеобразовательной школой в Свержице, Радомский пов.[ят]
инструктор Лиги противовоздушной и противохимической обороны.
(Tucholski, p. 210 col. 2)
Секула Станислав за № 4 фигурирует в советском этапном списке № 040/3 от 20 апреля 1940 года:
4. СЭКУЛА Станислав Степанович (Tucholski, p. 700).
В козельском списке Тухольского Шкута Станислав присутствует тоже:
Шкута Станислав Мариан
Род. 07.05.1913. Подпоручик, арт.[иллерист], командир 9. бат. 65. пал, с 07.09.1939 в III дивизионе 21 полка лёгкой артиллерии.
PCK
28 (AM
29) № 01398.
(Tucholski, p. 226 col. 2)
Но здесь Тухольский идентифицирует его под № 01398 в списке «Официального материала». Но такого номера там просто нет! Вместо него – между №№ 1397 и 1399 стоит пропуск:
1397. В форме.
1399. Лейтенант.
Различные записки, свидетельство о прививке 2869
У Тухольского нет объяснений, почему Шкута, как он утверждает, указан в «Официальном материале» под № 01398, тогда как такой номер там отсутствует.
Станислав Шкута – ещё одна «проблемная» личность, ибо присутствие в Катыни узника Старобельского лагеря несовместимо с ключевым утверждением «официальной» версии, что заключённые, вывезенные из Старобельска в Харьков, там же расстреляны и похоронены в Пятихатках.
Памятных, который писал свою статью в далёком 2011 году, не смог объяснить, почему в германском черновике списка значилось «Секула» (“Sekula”, без твёрдой, перечёркнутой буквы “ ł “), а в печатной версии написано «Шкута» (“Szkuta”). Возможно, нам это удастся сегодня.
В дальнейшем будет показано: нацисты завладели советскими списками на этапирование военнопленных из Козельска в Смоленск, т.е. в местность близ Катыни. Фамилию «Sekula» – по-русски «Сэкула» можно найти в одном из таких списков. Прочтение «Секулы» в германском черновике – скорее всего, результат сверки с советскими этапными списками на заключённых, вывозимых из Козельска. Факт захвата таких списков рассматривается в одной из следующих глав.
После корректуры написание фамилии в германском списке с «Секулы» изменилось на «Шкута». Редактору, возможно, показалось, что такая интерпретация фамилии точнее. Он и знать не знал, что единственный военнопленный-поляк Шкута из советских списков на этапирование – узник Старобельского лагеря. Нацисты захватили советские списки лиц, переправляемых по этапу из Козельска в Смоленск, но не могли знать, насколько те полны. А списков лиц, этапированных из Осташкова и Старобельска, у них не было вовсе.
«Шкута Станислав Мариан», из книги Тухольского, где ему присвоен несуществующий № 01398, – ещё одна неуклюжая попытка скрыть неудобное присутствие старобельского заключённого в Катыни – факт, который противоречит «официальной» версии. Но запись Тухольского с фамилией Шкуты – ошибочна. Советские власти не содержали «Шкуту» в Козельском лагере, а, следовательно, не могли этапировать его в Смоленск. «Шкуту» перевезли из Старобельска в Харьков. Но казнили не там. Взамен его отправили в Смоленск, где, в конце концов, расстреляли и похоронили.
«Официальная» версия Катыни гласит: военнопленных расстреливали, как только те прибывали в распоряжение УНКВД Смоленской, Калининской или Харьковской областей. Если следовать «официальной» версии, то старобельский заключённый, этапированный в Харьков – такой, как Шкута, – но убитый в Катыни, никак не мог быть расстрелян советскими «органами».
Другие «посторонние»
В своей статье Памятных выделяет два списка «посторонних» – лиц из эксгумационного списка в «Официальном материале», кого нельзя отождествить с теми, кто, в соответствии с советскими этапными списками, пребывал в Козельске. Один список «посторонних», составленный Ю.Н.Зорей, не опубликован. Второй список называется так:
Марек Тарчинский. Указатель к книге некрополя польского военного кладбища в Катыни, в: “Zbrodnia Katyńska po 60 latach. Polityka, nauka, moralność.” // Zeszyty Katyńskie 12 (2000). Pp. 191-198.
В статье приводятся фамилии 231 «посторонних» или неопознанных лиц из германского «Официального материала», которых нет в советских списках Козельска. Исключив тех, кого, по словам Памятных, он сам смог идентифицировать, я продолжил свой поиск по книге Тухольского. Таким образом удалось отыскать имена ещё 23 козельских военнопленных, кого Тарчинскому не удалось распознать в 2000 году. Но к настоящему исследованию они отношения не имеют
Мне также удалось идентифицировать ещё четырёх человек из германского «Официального материала», которые числятся в советских списках военнопленных Старобельска, и одного – из советских списков Осташкова.
* У Торчинского 116 – ЛАПИНСКИЙ Станислав (AM #741)
=ЛАПИНСКИЙ Станислав Томашевич (Tucholski p. 949, #2008)
Капитан.
Визитная карточка на имя Лапинского Станислава, учителя пения, фото.
* У Торчинского 120 – МАКОВСКИЙ Януш (WO – str. 3)
=МАКОВСКИЙ Ян Юзефович (Tucholski, p. 950,#2082)
Маковского нет в сборнике «Убиты в Катыни».
* У Торчинского 123 – МИХАЛЬСКИЙ Ян (AM #1536)
= МИХАЛЬСКИЙ Ян Янович, Старобельск (Tucholski, p. 951, #2114)
Михальского нет в сборнике «Убиты в Катыни»; на с.512 там написано «возможно» Михальский Ян.
*У Торчинского 218 – ВРУБЕЛЬ М. (AM #161)
ВРУБЕЛЬ Марьян Войцехович. Старобельск (Tucholski, p. 923, #483).
На с.242 сборника «Убиты в Катыни» о последнем говорится, что это «вероятно» Врубель Зыгмунт-Миколай, сын Эдварда и Анны. (Tucholski, p. 611, #38)
В советских этапных списках нет других лиц по фамилии Врубель. У Тухольского (p. 252 col.1) в записи о Козельске написано:
