Ценцяла
Книга «Катынь: преступление без наказания» Анны Ценцялы, Наталии Лебедевой, Войцеха Матерского
106 – самое авторитетное изложение «официальной» версии.
И очень объёмистое – в книге 561 страниц. Поэтому и уделить ей придётся больше внимания. В дальнейшем ссылаться на неё мы будем по имени первого автора – «Ценцяла»
В последующие 47 лет сменявшие друг друга советские правительства утверждали, что вина за катынские расстрелы лежит на Германии. Они участвовали в серии укрывательств, из которых особо тщательно проработанными стали сфабрикованный доклад советской комиссии по расследованию Катынского расстрела (Комиссия Бурденко) в январе 1944 года и сфабрикованное советское дело о виновности Германии в Международном трибунале по военным преступлениям в Нюрнберге в 1945-1946 годах. Хотя обвинение советской стороны было опровергнуто, вина Германии провозглашалось на протяжении почти полувека всеми советскими и другими коммунистическими правительствами. (Cienciala, p. 2)
Утверждение Ценцялы ложно. В её книге нет ни единого доказательства, что сообщение Комиссии Бурденко сфабриковано, что обвинения в Нюрнберге сфальсифицированы или что «обвинение советской стороны было опровергнуто».
Стоит отметить, что большинство местных жителей, дававших показания нацистам и Международной медицинской комиссии , изменили их под давлением НКВД, когда они “свидетельствовали” перед советской государственной Комиссией (Бурденко) в январе 1944 года (Cienciala, p.135)
Ценцяла использует пропагандистскую технику «устрашающих кавычек» – аргументации с помощью цитат. «Устрашающие кавычки» сигнализируют: Ценцяла хочет внушить нам, что показания свидетелей Комиссии Бурденко заведомо неправдивы – сфабрикованы советскими властями или самими свидетелями, возможно, вследствие запугивания. Но никакими доказательствами Ценцяла не располагает. Косвенно она подразумевает: правдивы только показания нацистам – ещё один пример «спорного положения как аргумента», т.е. признания за истину того, что само должно быть доказано.
Ценцяла не в силах доказать, что местные жители лжесвидетельствовали перед лицом Комиссии Бурденко. Поэтому вместо признания факта голословности своих обвинений, она прибегает к «устрашающим кавычкам» в надежде, что читатель не заметит отсутствия доказательств в пользу её заявлений.
Трудно представить себе более вопиющую предвзятость, чем у Ценцялы. По её словам, давление на свидетелей оказывали только советские власти, хотя никакими доказательствами на сей счёт она не располагает. Ценцяла не информирует читателей, что свидетели, дававшие показания Комиссии Бурденко – а до того нацистам – признавались в вынужденности своих признаний, потому что гитлеровцы запугивали их и избивали. Но свидетельские показания нацистам Ценцяла в кавычки не помещает.
Подробности подготовительной работы НКВД стали известны в 1990 году, когда следователи Главной военной прокуратуры Российской Федерации выяснили, что присланные из Москвы оперативники сфабриковали поддельные документы с датами позднее мая 1940 года и поместили их в одежду отобранных жертв. (Cienciala, p.227)
В прим. 55 на с.500 к процитированному абзацу читаем: «О подготовке НКВД документов и свидетелей см. KD2, стр. 430-432”. На с.XXIV Ценцяла расшифровывает KD2 как сборник документов «Катынь: март 1940 года – сентябрь 2000 года».
А вот соответствующий отрывок из указанного ею сборника:
Следователи Главной военной прокуратуры (ГВП) Российской Федерации в начале [19]90-х гг. самым тщательным образом изучили методы проведения предварительного расследования, предшествовавшие работе Комиссии H.H.Бурденко. Они доказали, что прибывшие из Москвы оперативники изготовили поддельные документы с более поздними датами, подложили их в извлечённые из могил останки, а также подготовили лжесвидетелей. (KD2, с.430)
Очень важный вывод! Но кроме слов никаких доказательств к ним не прилагается. О чём Ценцяла, конечно, знала.
Более того, точно известно, что это утверждение неправдиво – заведомо лживо. Памятных опубликовал опись всего того, что эксперты Комиссии Бурденко обнаружили на трупах в Катыни. Как мы видели, сохранность одного из документов – квитанции Козетульского – оказалась настолько фрагментарной, что следователям не удалось правильно расшифровать его фамилию и, как результат, понять важность своей находки, и использовать её для обоснования советской версии. Квитанция Козетульского – одно из наших неопровержимых свидетельств. Сфальсифицировать его невозможно.
Следовательно, KD2 лжёт. Ценцяле следовало поступить так, как мы, и проверить ссылку. Работа каждого ответственного учёного – перепроверять свои источники.
По советскому указу от 19 апреля 1943 года, эти люди подлежали смертной казни за “пособничество врагу”, поэтому на допросе сотрудниками НКВД они соглашались говорить всё, что им скажут. (Cienciala, p.227)
Здесь Ценцяла ошибается, потому что она не видела указа или видела, но не читала его. Ибо в указе чёрным по белому значится:
2. Пособники из местного населения, уличённые в оказании содействия злодеям в совершении расправ и насилий над гражданским населением и пленными красноармейцами, караются ссылкой в каторжные работы на срок от 15 до 20 лет.
107
Таким образом, о смертной казни речи быть не может. А в том, что такой указ появился, тоже нет ничего противоестественного. Коллаборационизм объявлен вне закона во всех странах. Но и здесь Ценцяла нечестна. Нет ни единого доказательства, что кому-либо из свидетелей Комиссии Бурденко угрожали судебным преследованием. Кроме того, по той же логике ей следовало бы забраковать показания свидетелей, подтвердивших нацистскую версию.
Опубликованные в германском «Официальном материале» свидетельские показания весьма противоречивы. В материалах Комиссии Бурденко сообщается, что нацисты угрожали свидетелям и избивали их. Валентин Сахаров опубликовал подписанные показания, заготовленные нацистами. Все они написаны не на русском, а на немецком языке. Что подтверждается показаниями одного из свидетелей, в которых говорится, как от него требовали подписать то, чего он не понимал. Всё это мы обсуждали в предыдущей главе.
С 5 октября 1943 года по 10 января 1944 года следователи НКВД допросили 95 человек и “проверили” (то есть составили) 17 заявлений, позже представленных специальной государственной комиссии.55 (p.227)
108
