И вот в статье 2017 года
155 д-р Семинська утверждает: в массовых захоронениях погребены жертвы НКВД. Она не приводит никаких вещественных доказательств и не упоминает ни германские гильзы, датированные 1941 годом, ни свой собственный отчёт 2011 года:
Можно с уверенностью подтвердить, что преступление совершено не ранее 1941 года.
Как мы видели, украинский археолог Алексей Злато-горский пытался предостеречь д-ра Семинську:
Неосторожные высказывания польских археологов о принадлежности останков, найденных на территории замка Казимира Великого во Владимире-Волынском, могут поставить под сомнение уже известные преступления НКВД в отношении польских офицеров…
Таким образом, начиная самое позднее с 2013 года, д-р Семинська исподтишка занялась пересмотром выводов своего собственного доклада 2011 года, из которого недвусмысленно вытекает, что все погребённые в массовых захоронениях останки – жертвы нацистских расстрелов 1941 года или немного более позднего времени.
Отступничество такого сорта, конечно, профессионально предосудительно. Но если бы д-р Семинська поступила иначе, она, вероятно, никогда не смогла бы работать в Польше. В нынешней Польской республике, отравленной правой идеологией, нет плюрализма мнений по вопросу о Катыни и других позорных событий прошлого страны. Фактически, поставлены вне закона и безоговорочно табуированы любые сомнения в виновности Совестского Союза. Литература, в которой не признаётся несомненная виновность СССР за Катынь, в польских книжных магазинах запрещена к продаже.
Единственная альтернативная версия массовых убийств польских военнопленных в Катыни изложена в докладе Комиссии Бурденко, где доказана безусловная вина нацистской Германии. На сегодняшний день нет никакой другой гипотезы, подтверждённой историческими доказательствами, и состоит она в том, что в массовых убийствах, известных как «Катынский расстрел», виновны гитлеровские оккупанты.
По мере того, как «официальная» версия Катыни становится более и более сомнительной, о себе всё чаще будут заявлять попытки «переосмыслить» владимир-волынские находки и дать другое объяснение обнаружению жетонов Кулиговского и Маловейского. Например, можно сфабриковать жульнические доказательства, будто Кулиговский и Маловейский оказались среди узкого круга лиц, в порядке исключения избежавших казни в Калинине в 1940 году. Нельзя исключать, что будет предпринята какая-то другая попытка спасти «официальную» версию.
Какие бы уловки ни изобретались, нетрудно предвидеть: правда ни в коем случае не будет принята. «Официальная» версия оказалась крайне востребованной дубиной чтобы гнобить и изничтожать Сталина, Советский Союз и коммунистическое движение, не позволяя истине пробивать себе дорогу.
ГЛАВА 13. «УКРАИНСКИЙ СЛЕД» В КАТЫНСКОМ ДЕЛЕ
Ценцяла представляет читателям «украинский след» следующим образом:
Хотя о судьбе военнопленных в трёх специальных лагерях известно многое, нельзя того же сказать о тех, кто содержался в тюрьмах НКВД западных областей Украины и Белоруссии и кого перевезли в тюрьмы НКВД в Киеве, Харькове, Херсоне и Минске по приказу Берии от 22 марта 1940 года (док. 53). В соответствии с резолюцией Берии, одобренной Политбюро 5 марта, эти заключённые тоже подлежали расстрелу. Берия заявил, что из 18 632 арестованных и содержавшихся в тюрьмах НКВД поляки составляли 10 685 человек (док. 47). Однако в документе, датированном мартом 1959 года, указано, что в тюрьмах расстреляно 7 305 человек (док. 110). Обнаружены списки жертв, расстрелянных на Украине, общее число которых составляет 3 435 человек, из которых опознано более 2 000. Места их захоронения не известны, но поскольку Берия приказал перевезти их в тюрьмы НКВД в Киеве, Харькове и Херсоне они, предположительно, погребены в каждом из этих городов или где-то поблизости.27 В списки необходимо включить, по крайней мере, некоторых из заключённых, которые по приказу Меркулова от 22 февраля 1940 года этапированы из трёх лагерей в тюрьмы НКВД (док. 42). Но большинство из них, по-видимому, были арестованы и содержались в тюрьме на Западной Украине (Восточная Галиция), которая межвоенное время была частью Польши. (Cienciala, p.136)
Примечание 27, стр. 481 к этому отрывку гласит:
27 См.: Zuzanna Gajowniczek, ed., Ukraiński Ślad Katynia [Украинский след Катыни] (Warszawa, 1995); идентификация выполнена Зузанной Гаёвничек. Эта публикация, появившаяся благодаря сотрудничеству украинских и польских спецслужб, содержит 34 списка жертв. Вместе с сопроводительным письмом от 25 ноября 1940 года списки были направлены ст. лейтенантом ГБ Федором Александровичем Цветухиным
156 начальнику 1-го спецотдела НКВД в Москве майору ГБ Леониду Фёдоровичу Баштакову
157. Цветухин, в 1939-1940 годах начальник 1-го спецотдела НКВД УССР, писал, что уложил 3435 папок в пять мешков (p. XXII). Номера списков аналогичны спискам трёх спецлагерей, которые Горбачёв передал генералу Ярузельскому в Москве 13 апреля 1990 года, когда советское информационное агентство ТАСС сообщило о признании советской вины за Катынский расстрел (док. 117).
Документ 53 (Cienciala 154-156) – это приказ Берии от 22 марта 1940 года о переводе 3000 заключённых из тюрем Западной Украины в тюрьмы центральной части УССР. Конечно, там ничего не говорится о казнях. Нет там ни слова и о том, что заключённые – поляки. Как увидим далее, многие из них и не были таковыми.
Западная Украина вошла в состав Польши с 1921 года в результате захвата её польской армией у ослабленной Советской России и воссоединилась с Восточной Украиной в октябре 1939 года. Население состояло из украинцев, поляков, евреев и небольшого числа других национальностей, причём поляки составляли меньшинство.
В отличие от сфальсифицированного «Письма Берии» (документ 47) из «Закрытого пакета № 1» приказ Берии от 22 марта 1940 года вообще не касается вопроса о национальности заключённых. Зато в нём есть действительно интересный пассаж:
6) Зам. наркома Внутренних Дел СССР, комдиву тов.ЧЕРНЫШОВУ в десятидневный срок вывезти из мест заключения НКВД Украинской ССР в исправительные трудовые лагеря НКВД СССР 8 000 осуждённых заключённых: В том числе из Киевской, Харьковской и Херсонской тюрем 3 000 человек.
