– Так не пойдет, – отпихнул он меня тарелкой.
– Как не пойдет? – куснула я его за ухо.
– Вот эти твои попытки меня отвлечь. Я все еще собираюсь заставить тебя съесть завтрак.
Я скорчила рожицу.
Но он заставил меня доесть все до крошки.
Мы валялись в коттедже. Я в его майке; он в клетчатых боксерах, со своей накачанной грудью.
– Пойдем, Свекла. Пора, – сказал он.
– Куда еще? – Моя голова лежала у него на коленях, ноги я задрала на спинку дивана.
Фото его родителей снова стояло на полке, в новой рамке, рядом с фотографией нас с Троем возле пляжа.
– Ты была в Тропическом саду бабочек?
– Нет.
– Тогда это того стоит.
– Я не хочу, – сказала я.
– Почему?
– Потому что бабочки должны жить, танцевать и летать на свободе. Я не хочу видеть их пришпиленными на булавки за стеклом.
– Согласен, – улыбнулся он. – А теперь иди собирайся или я должен силой спихнуть тебя со своих колен?
Я потащилась в спальню и переоделась в джинсы и майку с «Битлами».
– Она все еще у тебя? – Он весело дернул меня за подол. И нахмурился. – Только ты из нее практически выпадаешь.
Мы ехали на мотоцикле по проселочным дорогам вдоль реки Ниагары. Иногда деревья заслоняли ее от нас, иногда нам открывался потрясающий вид на окрестные пейзажи. Я сидела позади Троя, вцепившись в него обеими руками, а перед нами летела панорама красных, оранжевых и золотых кленов. Между деревьями мелькали голубые всплески реки, она змеилась серебром между виноградников и красивых домов.
Мне нравилось, как сливались вместе наши тела, когда мы мчались мимо всего этого. Прижавшись к его спине, я испытывала необыкновенную легкость, даже несмотря на тяжелую куртку и шлем.
Он вытащил их утром из чулана вместе с мотоциклетными перчатками и ботинками.
– Я купил их для тебя тогда же, когда и коттедж. Я всегда мечтал, что мы это сделаем.
Куртка оказалась великоватой, но я все равно была готова к первой в жизни поездке на мотоцикле.
– Держись крепче, – крикнул он мне сквозь рев двигателя, когда мы выехали на скоростное шоссе. – Готова?
Я кивнула.
Он пнул ногой стартер. «Дукатти» рванул вперед на полной скорости.
– Ву-у-у-у-у-у! – Я вцепилась в Троя, отдаваясь восторгу скорости. Я чувствовала себя неуязвимой, защищенная его широкими плечами и спиной.
Свернув с шоссе на городскую улицу, он снизил скорость. Среди ухоженных лужаек стояла огромная теплица, полная тропических растений. Среди этого тропического леса извивались тропинки. Тропический сад бабочек.
– Ах! – воскликнула я, когда вокруг нас запорхали сотни, тысячи бабочек, свободно летающих среди ярких экзотических цветов. Они садились на тарелочки с фруктами и каплями меда, расставленные вдоль дорожек, чтобы мы могли смотреть, как они едят.
– Нравится? – спросил Трой. Я шла впереди него, расставив руки в надежде, что какая-нибудь из бабочек сядет и на меня.
– Тут нет никаких булавок, – рассмеялась я.
Я остановилась, чтобы прочесть объявление.
– Тут сказано не трогать их. Чешуйки на крылышках слишком хрупкие, они останутся у нас на руках, как пудра, и это уменьшит срок жизни бабочки.
– Трудно поверить, что большинство из них живут всего две-три недели, – заметил он.
– Кроме монархов.
– Да. Им предстоит долгий путь.
– Путешествие в тысячи километров.
– Для таких крошек это целая вечность.
Мы стояли в теплой, влажной теплице, капли воды конденсировались на стеклах окон и стекали по ним маленькими потоками.
– Ты видела, как монархи вылупляются из куколок? – спросил Трой.
Я покачала головой.
Он привел меня в темную комнату, где бабочки вылуплялись из висящих коконов, расправляли крылышки и отправлялись в свой первый полет.
– Вот монархи. – Он показал на ярко-зеленых куколок с золотистым краем. – Видишь, вон те, которые становятся прозрачными?
Я ахнула, увидев, как внутри сложены оранжево-черные крылья, как они расправляются, выпуская на свет новую бабочку.
– Посмотри! Вон та! Она начала открываться.
Мы смотрели, как бабочка выбирается задом наперед из своего кокона на свободу и приветствует мир, раскрывая крохотные крылья. Она села на пустую шкурку и начала открывать и закрывать крылышки, наполняя их жидкостью из резервуара на распухшем брюшке. Крылья расправлялись, а тельце принимало нормальные пропорции. Бабочка отдыхала.
– Через несколько часов крылья высохнут и затвердеют, и она взлетит в первый раз, – объяснил Трой. – Как вон та.
Он указал на недавно вылупившуюся бабочку, которая медленно, но все быстрее и быстрее махала крылышками перед первой попыткой взлететь.
Новый монарх взмыл в воздух и присоединился к сотням других летающих вокруг нас бабочек.
– Как красиво, – прошептала я.
Трой обнял меня, и мы следили за бабочкой до тех пор, пока она не исчезла из виду, смешавшись с остальными.
– Если рак все же вернется, запомни меня такой, – сказала я, прижимаясь к нему щекой. – Мне кажется, что я завершила свое путешествие, что прошла тысячу долгих, мучительных километров, но сейчас могу летать – свободно и легко, исчезая вместе со вздохами там, куда улетело множество других душ.
Он не ответил.
Вокруг нас повсюду в теплом влажном воздухе парили прекрасные бабочки, расправляя переливчатые крылья на цветах и листьях.
– Ничто не отнимет тебя у меня. – Он властно сжал меня руками. – Когда мы вернемся, мы тут же поженимся. И будем жить вместе долго и счастливо. Слышишь, Свекла?
Я кивнула не в силах совладать с комком в горле.
Мы пошли к выходу, крепко держась за руки.
– Смотри, Трой! Какой сияющий голубой! – указала я на бабочку, которая пила из лужицы воды на дорожке.
Мы присели и нагнулись, чтобы рассмотреть ее.
– Голубая морфо, – сказал он.
Мы смотрели на бабочку с разных сторон. У меня захватило дыхание – ее крылышки были точно такого же цвета, как глаза Троя.
– Она прекрасна, – сказала я.
– Даже рядом не стояла с моей Свекольной Бабочкой.
Я улыбнулась, поняв, что мы, прижавшись щеками к плиткам дорожки, смотрели друг на друга.
– Не двигайся! – прошептала я. – У тебя на плече бабочка.
Он слегка прищурился.
– Пятнадцать лет прошло, а ты все еще надеешься поймать меня на эту шутку?
