— Дело-то развалилось.
— Да ну? — делано удивился Добыгин. — Быть того не может. Ведь Яшка признался.
— А поверенный отыскал свидетельницу, что присутствовала при убийстве. Она показала на другого.
— На кого?
— Некий Дуплет. Слыхали про такого?
— Не доводилось.
— Шалин от прежних показаний отказался, говорит, запугали его, заставили взять чужую вину.
— Кто? Кто запугал? — с замиранием сердца спросил Добыгин.
— Купец Ломакин.
Добыгин вздохнул с облегчением, похвалив себя за то, что вперед следователя успел в Съезжий дом.
В санях у Стрижнева под пассажирским сиденьем полицейские нашли добротный кожаный ремень и окровавленный ломик. Точно такой же неделю назад Яблочков изъял в комнате студента Гарманова.
Глава 7, в которой званый ужин заканчивается семейными ссорами
Суббота, 5 декабря 1870 года,
Санкт-Петербург
Субботнее заседание Окружного суда закончилось очередным триумфом Дмитрия Даниловича. Публики на сей раз пришло предостаточно, злые языки даже утверждали, что судья Фитингоф вчера нарочно отложил дело, дабы сегодня Тарусов смог насладиться победой при полном зале.
На вопрос «Зачем это Фитингофу?» сплетники многозначительно закатывали глаза. Мол, неужели сами не понимаете?
В отличие от Дмитрия Даниловича, начальник сыскной Крутилин уехал из суда расстроенным: портье, которого собирался опросить после заседания, на него не явился, а посланный тотчас в Серапинскую гостиницу Яблочков вернулся ни с чем. Выяснил лишь, что вчера портье неожиданно взял расчет и убыл в неизвестном направлении.
Иван Дмитриевич корил себя за то, что упустил мерзавца. Следовало еще вчера его опросить, да не сложилось. После происшествия у Тарусовых Крутилин сперва отправился к прокурору. Тот, ознакомившись с письменными показаниями княгини Тарусовой и девицы Желейкиной, самолично допросил внештатного агента сыскной полиции Выговского и распорядился следствие против него не начинать ввиду отсутствия преступления. После чего начальник сыскной отправился на доклад к обер-полицмейстеру, где выслушал благодарность:
— Не мытьем, так катаньем мы от Ломакина избавились, — произнес со значением Федор Федорович.
Даже по рюмке выпили. Но в представлении Выговского к ордену отказал категорически:
— Еще чего. Пусть радуется, что вылез сухим из воды.
А вот самому Крутилину орден пообещал. После чего окрыленный Иван Дмитриевич помчался к Ангелине. Эх, надо было сперва на Обуховский проспект заскочить…
Анна Васильевна считала брак дочери мезальянсом, ведь ее Наташа, хоть и бесприданница, дворянка, а Прыжов всего-навсего купеческий сын. А то, что с ним в дом вернулся достаток, считала само собой разумеющимся.
Для того и существуют на свете мужчины, чтобы женщин содержать.
Узнав про приглашение Тарусовых, стала настаивать, чтобы дочка сказалась больной:
— Прежде чем по гостям шастать, манерам своего Лешку обучи, — зудила она все утро Наталье Ивановне.
— Но Тарусовы знают его давно, у них мы и познакомились, — возразила та.
— На свою беду.
— Не говорите так, маменька.
— Ходить туда не следует. Во всяком случае, пока. Раньше твой Лешка сам по себе был. А теперь муж. Ежели ляпнет что, нас опозорит.
Однако переубедить дочь Анна Васильевна так и не смогла. И тогда пошла на хитрость — перед самым уходом молодых внезапно «вспомнила», что ее незабвенный Иван Митрофанович во время поста визитов не делал, и попробовала настоять, чтобы Прыжовы остались дома. Алексей не сдержался и обругал тещу. Наталья Ивановна, хотя и поехала с ним, всю дорогу проплакала.
Тарусовы не постились, но для гостей расстарались: суп á la Provansale со стерлядью и гренками, разварная щука с картофельными котлетами под клюквенным соусом, пироги с грибами и капустой, икра паюсная, маринованные угри, а на десерт миндальный торт.
После ужина, когда удалились дети, разговор зашел о сегодняшнем процессе:
— В злоключениях Шалина виноват исключительно следователь Бражников, — заявил Дмитрий Данилович. — Он должен был сразу обыскать нумер. Сразу!
— Подозреваешь злой умысел? — уточнила Сашенька.
— Нет. Обыкновенная халатность
[32]. Будь Бражников соучастником, помогать Выговскому не стал бы.
Сам Антон Семенович на званом ужине не присутствовал — исполнял данное Бражникову обещание: они вместе закатились в публичный дом, заказали ящик бургундского и абонировали на ночь малышку Жаклин.
— Ох уж этот Бражников, — усмехнулся Прыжов. — Лень его когда-нибудь погубит. Сегодня из-за нее он проспорил мне бутылку вина. Уже слыхали о двойном убийстве на Введенском канале?
Дамы пожали плечами. Диди почесал затылок:
— Где извозчик застал жену с любовником?
— Точно.
— И задушил обоих.
— Да нет, не задушил… — поправил доктор.
— Разве?
— Жену пытался, но не вышло.
— Верно! Вспомнил. Обоих ломом…
— Да. Так Бражников в заключении и написал. Но, как выяснилось, на место преступления Петр Никанорович не выезжал, трупы осмотреть не удосужился, а выводы про орудие убийства сделал по протоколам наружной полиции. Насчет извозопромышленника Пшенкина городовые оказались правы: рана на его голове действительно нанесена тупым цилиндрическим предметом, лобная кость вдавлена внутрь черепа, ткань имеет размятие по центру. А вот у Стрижневой…
— Дорогой, — одернула доктора супруга, — хватит с нас шокирующих подробностей. В обществе про трупы не говорят.
Права была матушка, ох права. Неотесанный мужик, вот он кто.
— А о чем там говорят? — с трудом сдерживая ехидство, уточнила Сашенька.
Наталья Ивановна запнулась. В отличие от княгини, на приемах и балах ни разу не была.
— Ну… о погоде, общих знакомых… Обо всем, что не скучно.
— Если вам скучно, ступайте к детям, — предложила ей Александра Ильинична.
Прыжова прикусила губу: она-то надеялась, что после замужества ее сиятельство будет относиться к ней как к ровне. Но стоило открыть рот, как ей тут же указали на прежнее место, не преминув напомнить, что она их бывшая гувернантка.
Возмущенная Наталья повернулась к мужу. Неужели не заступится?
