— Надо их подтолкнуть друг к другу.
— Да вы с ума сошли.
Мэри быстро определилась с кандидатом в женихи, припомнив, что в одном из последних писем матушка сетовала на бедственное положение племянника. После окончания гимназии Гуравицкий отказался от военной карьеры и поступил в университет, откуда его выперли из-за участия в беспорядках. Андрей попытался продолжить учебу в Москве, но из-за политической неблагонадежности ему и там отказали. В отчаянии укатил за границу, нанявшись переводчиком к какому-то купчине. И словно в воду канул. В конце шестьдесят третьего года Ольга Семеновна Гуравицкая получила неподписанное письмо, в котором сообщалось, что ее сын трагически погиб. Но когда, где и при каких обстоятельствах — об этом сказано не было. Ольга Семеновна отказывалась верить анониму и в церкви сыну ставила свечки за здравие, а не за упокой. Материнский инстинкт ее не обманул — через год Андрей вернулся живым и невредимым. А что без гроша в кармане, так это поправимо. Связи-то остались, в присутствие можно пристроить. Однако поступать на службу Андрей отказался, заявив, что планирует кормиться литературным трудом. Так и поступил, однако его гонорары не покрывали даже расходов на чернила.
В конце письма матушка осторожно спрашивала Мэри, а не желает ли Шелагуров посватать Ксению за Андрея? Тогда Мэри лишь посмеялась: планы ее были иными, но теперь стало не до смеха. Если Шелагуров выдаст Ксению за Разруляева, Петербурга ей не видать. Никогда.
Она сама написала Андрею. Пригласила на именины золовки, вкратце обрисовав диспозицию. В успехе кузена не сомневалась: тот с юных лет пользовался успехом у дам, сама в отрочестве сохла по нему. К тому же писатель. Ксению, любительницу почитать, сие сразит наповал.
Гуравицкий явился в Титовку утром, Шелагуровы как раз завтракали. Мэри изобразила удивление, Андрей подыграл. Ошарашенному появлением незваного гостя Александру Алексеевичу ничего не оставалось, как предложить новоявленному родственнику чувствовать себя как дома и уступить свою лошадь для прогулки.
Все шло по плану — Ксения влюбилась в Андрея сразу. И даже внезапное появление Разруляева ничего не испортило. Как же жалок был и смешон задыхающийся толстый человечек, от которого сбежал конь.
После отъезда молодых людей Сергей Осипович вернулся в лес. Наученный горьким опытом, на этот раз Приказа привязал. Нарвав ромашек, снова оседлал коня и помчался в усадьбу.
Первым делом пошел доложиться.
— Где тебя черти носят? — накинулся на него Александр Алексеевич.
— Гроза, завалы…
— Здесь такое… — начал Шелагуров, но, взглянув на напольные часы, сразу перешел к главному: — Объяснился?
— Только приехал.
— Ступай немедленно.
Пробежав по коридору второго этажа, Сергей Осипович постучался в комнату возлюбленной.
— Войдите! — крикнули оттуда.
Именинницу уже успели переодеть из амазонки в атласное синее платье, теперь горничная колдовала над ее прической.
— Сергей Осипович! — воскликнула Ксения, увидев управляющего в зеркале. — Как хорошо, что зашли.
— Хочу еще раз извиниться, Ксения Алексеевна…
— Не берите в голову. Я не упала.
— …и поздравить с именинами. — Разруляев вытащил из-за спины букет.
— Ах, ромашки! — выразила восторг Ксения. — Мои любимые.
— С вашего позволения поставлю. — Сергей Осипович повернулся к прикроватному столику, где всегда стояла ваза. Но, о ужас, увидел в ней чужой букет. Необыкновенный! Дюжина, если не больше, невиданных им никогда темно-синих роз.
— Правда, прелестны? — спросила Ксения, по-прежнему наблюдавшая за Разруляевым в зеркале.
— Неужели Александр Алексеевич?
— Что вы! Мой брат — известный эконом. Конечно же, Гуравицкий.
Чтобы купить чудо-розы, Андрей заложил отцовские часы. Дела его шли отвратительно: солидные редакции его опусы отвергали, несолидные платили копейки. Письмо от полузабытой кузины с предложением очаровать неопытную барышню поступило как нельзя кстати. Ежели дельце выгорит, прощай опостылевшие криминальные романы (только их и печатали), можно засесть за нечто серьезное, что непременно прославит.
— Такие розы выращивают только в Императорском ботаническом саду, — сообщила Ксения. — А у Андрея там служит приятель. Продал по знакомству. Бешеных денег стоят.
— А по мне, так лучше васильков цветов не бывает, — высказался уязвленный Разруляев.
— Потому что платить за них не надо, — тихо, так, чтобы слышала только Ксения, прокомментировала горничная.
— Ты еще долго? — взвилась на нее барышня. — Сколько можно причесывать? Ступай.
— Как прикажете, — проворчала Фекла и с нескрываемым неудовольствием на лице, уж больно хотелось подслушать разговор, удалилась.
Когда закрыла дверь, Ксения бросилась к Сергею Осиповичу. Сердце его забилось. Неужели? Неужели поцелует?
— Сергей Осипович, миленький, как хорошо, что зашли.
— Не мог не поздравить, — сказал он, протягивая букет.
— Меня всю переполняет. — Ксения приняла цветы. — А поделиться не с кем. Мэри мне не подруга. А брат… Брат по-прежнему считает меня малышкой. Только вы здесь друг, мой единственный друг. — Она чмокнула Разруляева в щеку. — Только вам могу открыться.
— Весь во внимании, — сказал он, не в силах справиться с душившим волнением.
Сейчас судьба его решится. Что скажут эти восхитительные уста?
— Помните, мы обсуждали любовь? Что ее не бывает. Что любовь — мираж, фикция, выдумка писателей. Петрарка совсем не знал Лауру, за всю жизнь не обмолвился с ней ни единым словом. А Данте с Беатриче?
— Как же, как же, помню я эти рассуждения, конечно, помню, — обрадовался Разруляев. — Все эти авторы любили придуманный ими образ, а вовсе не живых женщин.
Сергей Осипович потратил много времени, чтобы внушить Ксении, что любви не существует. Потому что ничем привлечь юную барышню не мог: ни красотой, ни молодостью, ни богатством, ни положением в обществе. Знаменитую пушкинскую фразу: «Привычка свыше нам дана, замена счастию она» он повторял Ксении неустанно. А вдруг и она привыкнет к нему?
— А помните разговор про Джульетту? — продолжила мысль Ксения.
— Как не помнить? Вы обозвали ее… язык не поворачивается повторить.
— …сучкой в разводке
[4], запах которой привлек кобеля Ромео. А вы покраснели. Да-да, будто институтка. Представить не могли, что знаю подобные слова. Так вот, Сергей Осипович. Мы ошибались. Любовь существует. Два взгляда встречаются, и все, взрыв. Весь остальной мир исчезает. Остаемся только Мы. Я и Он, что рождены друг для друга.
— И кто этот Он? — уточнил с придыханием Разруляев.
