— Кому? — насторожилась Наталья Ивановна.
— Супруге. Она у него в палате.
— Супруга я! — вскочила бывшая гувернантка.
Профессор смутился:
— Как скажете, вероятно, ослышался. Наверно, сестра.
— У Алексея нет сестры. — Наталья Ивановна взяла Тарусова за руку. — Идемте к нему немедленно.
Доставив в больницу Выговского и Прыжова, извозчик Терентий помчался к хозяйке, новоявленной извозопромышленнице Пшенкиной, дабы известить, что мужчина, с которым она приехала на машине, ранен. Анна Никитична, не мешкая, отправилась в больницу. Когда в палату вошли Тарусов с Натальей, вытирала Лёшичу лицо.
— Это ты назвалась женой? — с ходу спросила Прыжова.
Нюша повернулась объяснить, что иначе пускать не хотели, но не успела. Наталья вцепилась ей в волосы:
— Дрянь, шлюха, самозванка!
— Наташа, — попытался привстать на постели Прыжов, но из-за сотрясения мозга не смог, предметы и обстановка по-прежнему плыли перед глазами.
— Вот тебе, вот! — кричала Наталья Ивановна, продолжая таскать Нюшу за косы.
Тарусов пытался обхватить Прыжову, чтобы успокоить ее, но та словно обезумела. На помощь пришли другие больные. Наталью, крепко держа за руки, усадили на стул. Истрепанная Нюша пошла к двери.
— Постой! — крикнул ей Прыжов. — Не уходи.
Тарусов, находясь за спиной Натальи Ивановны, попытался знаками убедить друга, что Нюшу задерживать не стоит, что надо дать супруге успокоиться.
Пшенкина повернула голову.
— Останься, прошу, я все для себя решил, — попросил ее Прыжов и взглянул на супругу. — Наталья! Все! Баста! Прости, мы разъезжаемся.
Услышав эти страшные слова, Прыжова вскочила со стула и побежала к двери, Нюша в испуге сжалась: вдруг снова нападет? Однако Наталья Ивановна промчалась мимо. Вслед за ней из палаты выскочил Тарусов. Он нагнал Прыжову в коридоре:
— Послушайте, у Алексея сотрясение. Он не понимает, что говорит.
— Не надо, не лгите.
— Я вас провожу.
— Нет.
— Но…
— Боитесь, что руки наложу? Не беспокойтесь. У меня тут, — Наталья похлопала себя по животу, — самое дорогое.
Князь вернулся к Прыжову:
— Ты поступил необдуманно, безответственно. Наталья…
Дмитрий Данилович собирался сообщить о беременности, но Алексей его перебил:
— Диди, я каждый день вижу смерть. Чужую! А сегодня вдруг посмотрел в глаза собственной. Никак не предполагал, что она рядом, что ходит по пятам. Потому больше разменивать жизнь на то, что якобы должен, не стану. Буду жить как хочу. Мы с Натальей ошиблись. Так надо ли мучить друг друга? Ради чего? Она молода, привлекательна, найдет хорошего человека.
— Как ты не прав…
— Возможно. Но спорить о том не собираюсь. Ты ведь знаешь, Антон при смерти…
— Да.
— Надо сообщить Лизавете…
— Кому?
— Твоей бывшей стенографистке.
— Зачем?
— Они встречаются. Не знал?
— Нет.
— Поезжай к ней, сообщи.
— Кто? Я?.. Не смогу. И вообще, мне надо к Сашеньке. Ты, верно, не знаешь, спасая тебя, она застрелила… застрелила преступника.
— Знаю. Как она?
— Спит.
— Тогда съезди к Лизе. Или придется мне.
— Как вы меня мучаете, — схватился за голову Дмитрий Данилович.
Бурный роман князя с графиней-стенографисткой чуть не закончился разводом с супругой
[100]. Расстался Дмитрий Данилович с Елизаветой некрасиво и потому всячески ее избегал. Что далеко не всегда получалось — ушлая графиня жила теперь с его отцом, Данилой Петровичем. Их связывала вовсе не любовь, а взаимная выгода: старший Тарусов любил роскошь и изысканную еду, но, увы, средств на привычный с младых лет образ жизни не имел. У Лизы же Волобуевой деньги имелись, однако ее происхождение было сомнительным, да и титул она получила в результате скандала. Без покровительства Данилы Петровича, который представлял ее троюродной племянницей, в свет бы не попала.
В высшее общество Лиза Волобуева стремилась не из-за тщеславия, а из-за денег, из-за «бешеных» денег. Крупные тузы — министры, их товарищи заместители, Великие князья и прочие приближенные Его Императорского Величества — ведали распределением подрядов. А молодая графиня пыталась их обольстить. Когда это удавалось, подряды отходили ее партнеру — купцу Горностаеву. А Лизе перепадал щедрый процент. Кое-что доставалось и князю Даниле Тарусову — он умело играл роль дядюшки-сводника, а при необходимости мог дать графине ценный совет.
Войдя в особняк на Ковенском, Дмитрий Данилович велел, чтобы о нем доложили. Его провели к Даниле Петровичу.
— Неужели про отца вспомнил? — заворчал старый князь. — Повезло мне, что мир не без добрых людей. Приютили на старости лет. Не то жил бы под забором. Тебе-то на меня плевать.
— Здравствуйте, отец.
— Рад видеть, сынок. Как поживают… — Данила Петрович запнулся, позабыв, как звать невестку и внуков.
— Спасибо, здоровы.
— Садись, в ногах правды нет. Выпьешь? — предложил Данила Петрович, пытаясь понять, зачем сын пожаловал.
Неужели долг стрясти? Точно! Прознал, что у отца дела идут в гору, и пришел стребовать деньги. Сколько же он должен? На протяжении последних пятнадцати лет Данила Петрович при каждом удобном случае норовил облегчить карманы сына то на пятерку, то на десятку. Значит, тысячу, никак не меньше. Согласится ли Лизунчик выплатить за него этот долг?
— Нет, спасибо. По правде говоря, я к графине.
— Она все еще очень зла на тебя. Не торопись. Подожди полгодика. Потом отойдет, простит. Кто знает, может, и под одеяло снова пустит.
— Прекратите, отец. Я должен ее видеть немедленно по очень важному делу.
— Ой, не знаю, не знаю, — приподнялся с кресла Данила Петрович. — Попробую уговорить.
Прошло минут двадцать, прежде чем Лиза вышла. Дмитрий Данилович отметил, что бывшая возлюбленная стала еще красивее и волнительнее.
— Чем обязана? — спросила графиня, протягивая руку в длинной перчатке. На ее лице читалось презрение.
— Антон ранен. Доктора говорят, что вряд ли доживет до утра.
Лиза опустилась в кресло. Тарусов схватил со стола рюмку с коньяком, из которой пил отец:
