— Я?
— Разве вам не приходится это делать, когда в доме никого нет?
— Да, например, сегодня открывал посыльному.
— Кстати, о «шапках». Где принято отправление? — Крутилин взял лупу и посмотрел на конверт: — Николаевский вокзал. Завтра направлю туда агента.
Эта ниточка ничего не дала. На Николаевском вокзале всегда многолюдно, приемщик отправителя не запомнил. Как выяснилось позже, преступник и другие свои письма (в редакцию и жертвам) отправлял оттуда. Но из-за вечных очередей и спешки на него не обратили внимания.
Крутилин черкнул что-то на листке и кивнул Яблочкову:
— Продолжай.
— Гуравицкий может представиться посыльным. Вы распахнете дверь, он втолкнет вас внутрь и преспокойно убьет.
— Этого ему не позволю, — заявил Разруляев. — По дороге к вам заехал в оружейную лавку. Вот.
Сергей Осипович достал из кармана новехонький, со следами смазки «кольт».
— А что? Раньше у вас оружия не было? — уточнил Крутилин.
— Зачем оно мне?
— Возможно, Гуравицкий этой покупки и добивался. Именно для этого посылал вам газеты.
— Простите, не понимаю, — признался Сергей Осипович.
— Что тут непонятно? Если у человека нет револьвера, застрелиться он не может. Никак не может. Но теперь преступник добился своего. Вы испугались, купили оружие.
Как выяснилось позже, Крутилин был прав. Преступник этого и добивался.
— А что бы вы сделали на моем месте? — спросил Разруляев.
— Не знаю, — признался начальник сыскной. — Арсений Иванович, ты заикнулся о сообщнике. Давай, поясни.
— Это другой вариант проникновения в квартиру. Гуравицкому может открыть дверь кухарка или няня.
— Или моя жена, — с грустью добавил Разруляев.
— Вы и ее подозреваете? — удивился Иван Дмитриевич.
Посетитель кивнул.
— На следствии сообщница примется утверждать, что дверь не отворяла, что вы застрелились сам, — закончил излагать свои соображения Яблочков.
— Нет, этот вариант слишком опасен для сообщницы, — покачал головой Крутилин. — А вдруг не поверим в самоубийство? Тогда соучастница превратится в подозреваемую. Мы ее задержим, допросим, и она выдаст убийцу.
— Согласен, — призадумался Яблочков. — Если они не поступят хитрее.
— Как?
— Сообщница даст Гуравицкому ключи. Или их дубликат.
— Внизу швейцар, — напомнил Разруляев.
— И что? Гуравицкий войдет с коробками из модного магазина, назовет номер любой другой квартиры, поднимется к вам, откроет ключом дверь, пройдет в ваш кабинет и …
— Про черный ход не забыл? — не дал договорить подчиненному Крутилин.
— Нет, туда отрядим парочку агентов. Однако, сомневаюсь, что Гуравицкий пойдет оттуда. Он эстет…
— Кто, кто?
— Прежде всего ценит форму, а не содержание.
— Попроще можешь объяснить?
— Представьте себе вора, который крадет кошельки не ради денег, а ради красоты самого кошелька.
— Таких дураков еще поискать, — пробурчал Крутилин.
— Нет, Гуравицкий пойдет через парадный вход, уверен. Там и будем его поджидать. Его фотопортрет прихватили? — спросил Яблочков у Разруляева.
— Откуда он у меня? — пожал плечами тот.
— Имеется в архиве, — сказал Крутилин. — Четыре года назад его матушка дала. Жива ли еще старушка?
Разруляев пожал плечами, мол, не знаю. И встал со стула:
— Что ж, вы меня успокоили. И пожалуй, «кольт» оставлю вам. Не хочется идти у мерзавца на поводу.
— Нет, — твердо возразил Крутилин. — Вдруг что-то не учли, что-то не додумали? Пусть «кольт» будет у вас для подстраховки. Арсений Иванович, четырех агентов выстави у дома немедленно. Двоих у черного, двоих у парадного.
— Зачем? Гуравицкий убивает по пятницам. Сегодня — четверг.
— Береженого бог бережет. Завтра утром сменим. А пока проводи Сергея Осиповича домой. Сюда не возвращайся, езжай домой, отоспись. Пойдешь туда старшим.
— Слушаюсь.
Когда с Разруляевым спускались по лестнице, Яблочкова посетила идейка, ради которой вернулся в кабинет Крутилина:
— Надо в редакцию «Глас Петербурга» агента отправить, должны там знать адрес Гуравицкого. И в адресный стол запрос сделать.
— А то без тебя не догадался бы, — пробурчал Иван Дмитриевич.
Разруляев заехал к Наташке буквально на минутку, только для того, чтобы не волновалась попусту. Мальчишки бросились к отцу, он рассеянно гладил их по головам:
— У меня дела, сегодня ужинать не буду, — сообщил он Наташке.
— Что за человек тебя ожидает? — спросила она про Яблочкова, которого увидала в окне — Арсений Иванович вылез из саней, чтобы подымить у крылечка.
— Так, один приятель.
— А ты знаешь, что он полицейский? Нашей соседки сына арестовывал.
— Ты, верно, ошибаешься.
— Ей-богу, сама видала… Что случилось, Сережа? Что ты натворил? — Наташка обняла любимого человека, прижалась щекой к его губам.
— Ничего. Правда, ничего, — отстранился от нее Разруляев.
— Не езди с ним.
— Что ты, успокойся…
— Останься…
— Я завтра, завтра приду, обещаю. Мне пора.
Наташка завыла:
— Не уходи. Умоляю, не уходи.
В квартиру на Знаменской Сергей Осипович приехал к ужину. Сняв в прихожей шубу, прошел в столовую.
От неожиданности Лушка чуть не выронила поварешку, а Ксения застыла с ложкой. Лишь Лешенька продолжал невозмутимо чавкать.
— Приятного аппетита, — пожелал всем Разруляев, усаживаясь за стол.
Опомнившаяся Лушка побежала в кухню за дополнительным кувертом, ведь по привычке накрыла на двоих: кто ж знал, что хозяин нежданно-негаданно явится в неурочное время?
— Что надо сказать? — спросил Лешеньку Сергей Осипович.
Ребенок в недоумении посмотрел на мать. Та тихонько подсказала:
— Добрый вечер, папенька.
Лешенька неуверенно повторил за ней, Сергея Осиповича он видел нечасто.
— Что случилось? — спросила Ксения.
Вместо ответа Разруляев протянул супруге газету. Ксения быстро прочла и испуганно посмотрела на мужа:
— Глава третья. А где первая и вторая?
— Выкинул.
— Андрей сильно изменил текст. Зачем? Прежний был много лучше. Скажем, в этой главе человек в ватерпруфе летал с помощью крыльев.
