— Я вам говорила, — Сашенька нежно сжала Шелагурову локоток, — Иван Дмитриевич разберется, обязательно разберется.
Крутилин заметил необычный жест, но промолчал. Мысли его были о другом: что же эти двое услышали на лестнице?
Шелагуров открыл замки, распахнул дверь.
— Погодите, не входите, — остановил его Крутилин. — Давайте точно восстановим последовательность событий. Что прозвучало раньше: звонок или хлопок?
— Хлопок, — сказал Шелагуров.
— Звонок, — заявила Сашенька.
— Эй, Яблочков, принеси-ка свечу, — крикнул подчиненному Иван Дмитриевич. — И прихвати табурет.
Между двойными дверьми под самым потолком было обнаружено нечто удивительное — на тросе звонка было прикреплено металлическое устройство. Открутив винты, Крутилину отцепил его.
— Похоже на «козью ножку», — удивилась княгиня. — Только очень, очень большую.
— Обратите внимание, как остро заточена, — потрогал кончик Шелагуров.
— Что за «ножка» и для чего ее используют? — поинтересовался Крутилин.
— «Козья ножка» — циркуль для бедных, — стала объяснять княгиня. — Ее насаживают на карандаш, острие втыкают в бумагу и чертят круг.
— Таких огромных карандашей не бывает, — покачал головой начальник сыскной, разглядывая «ножку». — Интересно, имеет эта штуковина отношение к убийству? Не знаете, давно тут появилась? — спросил он у Шелагурова.
— Последний раз я был здесь месяц назад. Тогда никаких «ножек» на тросе не было, — уверенно заявил помещик. — Точно не было.
— С какой целью сюда заглядывали? — поинтересовался Крутилин.
— Дело в том, что Сергей как раз перед моим приездом установил новый замок. Раньше-то у них висел примитивный колокольчик, слышно его было плохо. Разруляев поставил более современный и решил похвастаться. Меня заинтересовало устройство, я полез смотреть…
— И как он устроен? — заинтересовался Крутилин.
— В коридоре к тросу прикреплен колокольчик. Когда на лестнице крутят ручку, трос дергается, и раздается звонок.
— Значит, если к тросу прикрутить остро заточенный предмет, он неминуемо дернется вслед за тросом и что-то проткнет. Что? А ну посветите…
Крутилин снова залез на табурет. Долго осматривал стены, пока не обнаружил гвоздик, с которого свисала нитка с привязанным к ней куском каучука.
Рассмотрев его в кабинете, Иван Дмитриевич выяснил, что склеен тот из двух частей, изнутри обсыпанных мукой, чтобы не слипались.
— Воздушный шарик, — пояснила Сашенька, однажды купившая точно такой для Володи.
— На которых на ярмарках летают?
— Да, но только маленький, для детей. Если его проткнуть, и вправду раздастся хлопок. Теперь все понятно. Мы не выстрел слышали, а звук лопающегося шарика.
— Верно, — поддержал княгиню Шелагуров. — Господи, Иван Дмитриевич, как же хорошо, что пришли. Ваши коллеги сразу обвинили Ксению. Даже выслушать не пожелали. Когда отпустят сестру?
— Понятия не имею. Шарик — не доказательство. Кто знает, когда он лопнул? А что вы хотели рассказать моим коллегам?
— Про газету. Читайте.
— Читал, вчера. Потому и выставил у дома охрану. Я и в квартире хотел, да меня разубедили. — Крутилин метнул недобрый взгляд в Яблочкова.
— Значит, вы знаете, что убийца — Гуравицкий, — воспрял духом Шелагуров. — Господи, ну почему я отпустил его четыре года назад? Сергей был бы жив…
— А как Гуравицкий сюда попал? — оборвал его вопросом Крутилин. — Обе лестницы с утра охранялись. После ухода из дома кухарки господин Яблочков сюда поднимался, ему открыл господин Разруляев и заверил, что жив-здоров. После этого в парадную никто не входил и не выходил. Кроме вашей сестры. Понимаете? А по черной лестнице ходили только дворники, носили дрова и воду, но дверь туда из квартиры была закрыта на засов, Арсений Иванович проверял.
— Поглядите, Иван Дмитриевич. — Яблочков, разбиравший бумаги на столе, нашел там книгу и тетрадь в потертом коленкоровом переплете. — «Повести Белкина», как и было предсказано. А это что? Рукопись «Убийцы из прошлого».
Когда Арсений Иванович заходил утром, Разруляев забыл ему о ней рассказать.
— Откуда у Сергея эта рукопись? — изумился Шелагуров.
— Может, Гуравицкий подкинул? Вместе с «Повестями Белкина»? — предположила Сашенька.
— Точно! Вот оно, решающее доказательство. Своего рода автограф злодея. Значит, он был здесь. Тогда Ксения невиновна! — вскричал Шелагуров.
— Давайте не торопиться с выводами, — осадил его Крутилин.
Яблочков лихорадочно перелистывал страницы:
— Текст в третьей главе иной. Описания будущего совпадают, а вот убийство нет. Двадцатый этаж, крылья. А что в первой? Так, так, убивают не процентщика, биржевого маклера. Это почерк Гуравицкого? — спросил Арсений Иванович у Шелагурова.
Тот схватил тетрадь:
— Да. Да. Уверен. Надеюсь, теперь-то его арестуете?
— Если подскажете, где проживает, — сказал Крутилин.
— В редакции должны знать адрес, — встряла в перепалку Сашенька.
— Увы, я только что оттуда. Да… И в адресном столе про дворянина Андрея Гуравицкого ничего не знают. Как с тысяча восемьсот шестьдесят шестого года выбыл из Петербурга, так больше не появлялся.
— Может, знает его мать? — предположил Шелагуров.
— Она умерла год назад.
— Вот старая ведьма.
— И что теперь делать? — спросила Сашенька. — Где искать Гуравицкого?
— Придется ждать следующую главу, — сказал Крутилин. — И если мы поймем из ее содержания, кто следующая жертва, будем ловить негодяя на живца.
— Следующей жертвой он наметит меня, уверен, — заявил Шелагуров.
— Почему?
— Как почему? Я не дал ему жениться на Ксении.
— Здесь будете проживать?
— Нет, мне нужно в Титовку.
— Желаете вызволить сестру из тюрьмы?
— Естественно.
— Тогда придется остаться.
— Я требую, чтобы ее отпустили немедленно.
— Это не я решаю, следователь.
— Значит, еду к нему, — решил помещик.
— Я с вами, — заявила Сашенька.
— Бога ради! Только этого не хватало, — отмахнулся от нее Шелагуров.
Сашенька поджала губы. Не такого она ожидала после всего случившегося.
Впрочем, Шелагурову сейчас не до нее. В его семье горе. Вдобавок задержана полицией сестра. Его можно понять. Понять и простить.
— Сопровождать вас будет Арсений Иванович, — сказал помещику Крутилин.
