– Фи, ненавижу запах рыбы.
– Нет там никакой рыбы, – рассмеялась Сашенька. – Рыбным рядом в Кронштадте именуют местный Гостиный двор. В отличие от нашего, петербургского, здесь гораздо больше иностранцев: купцов, шкиперов и матросов, потому все приказчики свободно изъясняются на английском, немецком и голландском.
После Рыбного ряда заглянули в крохотную деревянную церковь Святой Екатерины, затем отправились на Вал. Полюбовавшись панорамой, спустились в низину с забавным названием Палы. Дети с гувернанткой изрядно повеселились, обсуждая, кто именно здесь пал: шведская армия или дворник с крыши? Сжалившись, Сашенька объяснила, что слово Палы произошло от впалости, иначе – низменности.
Пройдя берегом, вышли к Петербургским воротам, где зимой начинается ледовая дорога на столицу. Путь туда неблизкий, сорок пять верст, поэтому на льду – он столь крепок – строят трактиры и даже постоялые дворы.
Детей поразил рассказ про буера:
– Они похожи на лодки, только к днищу прикреплены три железных полоза: два на полную длину, а третий, короткий, под рулем. Внутри лодки ставят мачту с парусами, а вокруг нее скамейки. Пассажиры садятся на них, матросы поднимают парус – и все, полетели. Говорят, буера способны преодолеть сорок пять верст до Петербурга за час с четвертью!
– Хочу на буера! – заорал Володя.
– И я! И я! – подхватили старшие дети.
– Ладно, так и быть, во время зимних вакаций, – пообещала Сашенька.
В гавани Володя начал капризничать. Шел туда, чтобы посмотреть на военные корабли, а их не оказалось – эскадра ушла в море. Зато рядом, в купеческой гавани, от судов рябило в глазах. Кронштадт – крупнейший торговый порт империи, за навигацию здесь успевают выгрузиться полторы тысячи кораблей. В столицу привезенные ими товары доставляют уже на мелких суденышках, способных пройти в мелководье Невы.
Вслед за Володей раскапризилась и Татьяна, тоже устала. Да и Евгений начал жаловаться, что ноги стер. Пришлось вести всех в Английскую гостиницу и поить чаем, ведь до отхода парохода оставалось добрых два часа.
Когда дети с наслаждением уплетали ромовые бабы, раздался знакомый голос:
– Разрешите?
Ребята повскакали с мест. Дедушка!
– Что ты тут делаешь? – спросила Сашенька, по-купечески прикоснувшись губами к его руке и подставив для поцелуя лоб.
Ответ был привычен:
– Дела. А вы что позабыли? Нешто Рамбов так быстро надоел? Сюда, значит, перебрались?
– Нет, мы на экскурсии, – ответил Володя, не стесняясь набитого рта.
– Тогда оставайтесь на ночь. Сниму вам номер.
– Увы, – Сашенька развела руками. – Приглашены вечером к соседу, графу Волобуеву.
– Волобуеву? – удивился Илья Игнатьевич. – Не знал, что ты с ним знакома.
– Я и не была. Нас представили позавчера.
– И он тут же пригласил тебя? Странно.
– На дачах так принято, Волобуевы как раз по пятницам принимают.
– Давай-ка отсядем, – предложил отец.
Сашенька с отцом переместились в глубь зала.
– У меня с Волобуевым трения, – приватно сообщил Илья Игнатьевич.
– На какой почве?
– На финансовой, конечно. История малопонятная. Помнишь, я рассказывал, что заполучил концессию на строительство дороги в Малороссии?
– Помню, конечно.
– Граф Волобуев тоже на нее претендовал.
В царствование Александра Второго длина железнодорожных путей каждый год прирастала на полторы тысячи верст!
[72] Строили их частные подрядчики, однако государство предоставляло им кредиты под самый низкий процент, устраняло административные барьеры, а после сдачи дороги передавала ее во временное пользование на выгодных условиях. Нетрудно догадаться, что за железнодорожные концессии шла ожесточенная борьба, ведь каждая из них гарантированно превращала счастливчика в миллионера. Так, например, неприметный юрист фон Дервиз заработал на строительстве дороги Москва – Козлов десять миллионов рублей
[73] всего за два года.
– Что странно, ведь моя победа заранее была согласована с «кальянщиками», – похвастался Илья Игнатьевич. – Поэтому никто из сильных конкурентов инда
[74] не подал заявки.
Император страдал запорами, во время поездки на Кавказ ему рассказали про местный способ ослабить кишечник – кальян. С тех пор каждый день после утренней прогулки Александр шел в нужник, спускал штаны, садился на горшок и закуривал кальян. По другую сторону ширмы собирались особо доверенные лица, призванные развлечь монарха во время столь важного занятия: флигель-адъютанты, министры, генералы. А заодно решить важные государственные вопросы, в том числе и концессии. Хотя формально, конечно, проводились конкурсы, на которых сравнивалась стоимость строительства, проработанность проекта, опыт подрядчика и его инженеров, выигрывал концессии тот, кто мог договориться с завсегдатаями царского нужника.
– А Волобуев подал. Я решил, что он просто дурак. Ну или за его спиной кто-то посильней «кальянной партии»!
– Кто, например? – поинтересовалась Сашенька.
– Графиня Долгорукая, любовница императора. Однако «кальянщики» заверили меня, что это не так. И не ошиблись, конкурс я выиграл. Однако через неделю получил письмо от графа с завуалированными угрозами. Мол, если не компенсирую ему расходов, получу неприятности. Я навел справки. Знаешь, что выяснилось? Волобуев – родственник прокурора Петербургского военного округа. Вроде и невелика птица, но нагадить может как бегемот. Пришлось мне встретиться с графом. Думал предложить ему тысяч сто, ну двести. А он затребовал миллион. Вот и не знаю: послать куда подальше или заплатить? А тут выясняется, ты к нему приглашена. Случайно ли?
– Конечно, случайно.
– А вдруг нет? Держи-ка ухо востро…
Глава шестая
– Где вы договорились встретиться с Ниной? – спросила княгиня старших, выйдя с ними на верхнюю палубу подышать морским воздухом.
Володя неистовствовал в каюте, прыгая как макака вверх-вниз по кроватям. Приглядывать за ним оставили Наталью Ивановну.
– Нина будет ожидать нас на пристани, – сообщил Женя.
Отлично, там Сашенька ей и выскажет. Сразу! Без просмотра представления, которое, несомненно, заготовила дерзкая барышня.
