– Статский советник Вигилянский Анатолий Кириллович, – возвестил нового гостя лакей.
Илья Игнатьевич прошептал сыну:
– Слава богу, пришел!
Видимо, сию особу ждали с нетерпением. И гость это знал. Раскормленное тело внес важно, поприветствовал Илью Игнатьевича снисходительно.
– Позвольте, ваше высокородие, познакомить вас с сыном и дочкой, – произнес Стрельцов.
Николай был удостоен короткого кивка жирной украшенной «Анной»
[108] шеи, Сашенька – касания ручки, которую для этого ей пришлось высоко-высоко приподнять.
– А муж ваш здесь? – неожиданно спросил ее Вигилянский.
– Вы знакомы? – удивилась княгиня.
– Играли в детстве. Но потом родители поссорились, с тех пор не видались.
– Вот же он, в двух шагах от нас. Беседует с отцом.
– Ба! Так и Данила Петрович здесь?
Последовали объятия, воспоминания…
Сашеньку так и подмывало узнать, что за гусь этот Вигилянский, никогда о нем не слыхала, но выяснить сие удалось лишь после обеда, когда статский советник с Ильей Игнатьевичем уединились в курительной комнате для особо важных гостей.
– Толик ныне важная птица, – начал объяснять Дмитрий Данилович.
– Стг’анно, что ты пг’о то не знал, – вмешался в разговор супругов Данила Петрович. – Ведь вы оба юг’исты.
– Он – военный, я – штатский, нам негде пересечься, – попытался объяснить Диди. – Конечно, я слышал фамилию Вигилянский, но никак не мог ее сопоставить с Толиком. Считал его Масальским.
– Масальским? Что ты! Толику пг’осто повезло. Его г’одители, поп с попадьей, замег’зли в снежной буг’е.
– Ничего себе везение, – пробормотала Сашенька.
– И мальчика взял на воспитание крестный отец, который владел селом, где в церкви служил отец Вигилянского, – все так же грассируя, продолжил Данила Петрович. – Ах, какие генерал Масальский давал обеды! Жаль, мы рассорились из-за одной кокотки.
– Без подробностей, папа.
– Сын мой, помнишь какое filet de boeuf braise
[109] готовил повар Масальских? Даже в «Кюба
[110]» его делают хуже.
– Как же, помню. Одно время мы часто ездили к ним в Царское…
– В Царское? – удивился князь Данила. – Сын мой, как ты умудрился стать профессором? В отличие от меня ничего никогда не помнишь. У Масальских дача в Рамбове.
– В Рамбове? – удивилась Сашенька.
– Да, дочь моя.
– А этот Масальский жив?
– Нет, конечно. Уж как пару лет дуба дал. А следом и супруга. А сынок их, хе-хе, дурачок. Днями напролет песенки поет. Муж сестры взял над ним опеку.
– Как его фамилия? – спросили хором Сашенька с Дмитрием Даниловичем.
– Ой, не помню…
– А только что памятью хвастались, – не преминула уколоть свекра Сашенька.
– Какая-то живодерская…
– Волобуев?
[111] – опять хором выпалили супруги.
– Точно, граф Волобуев.
После кофе и коньяка гости разошлись. Все, кроме Данилы Петровича. Пришлось дать ему с собой бутылку бургундского, пармской ветчины и кастрюльку с остатками port-au-feu, иначе князь не желал расставаться с любимыми родственниками.
Выпроводив его, расположились в курительной для особых гостей. Николай с Дмитрием Даниловичем дымили сигарами, Илья Игнатьевич посасывал трубку.
– Помнится, в пятницу ты собиралась к Волобуеву. Спрашивал про меня? – поинтересовался у Сашеньки отец.
– Вскользь. Сказал, что ждет ответ на его предложение…
– И ответ готов: пошел-ка он подальше!
– Визит Вигилянского как-то связан с этим решением? – рискнула задать вопрос Сашенька.
Илья Игнатьевич с ехидной улыбочкой посмотрел на Николая:
– Зря считаешь, что женщины лишены ума. Во как сестра твоя соображает!
– Из каждого правила есть исключения. Увы, редкие, – отозвался Николай.
– Значит, и Лопарёвой от ворот поворот?
– Безусловно.
На сегодняшнем обеде среди прочих присутствовал купец первой гильдии Лопарёв с женой и дочерью, дородной девицей с круглым румяным лицом.
– Эх! Такие тузы породниться хотят, что не знаешь, как и отказать. Не скажешь ведь миллионщику, что дочь его дура.
– Лопарёв и сам про то знает, – пожал плечами Николай.
– Но в отличие от тебя считает сие достоинством.
– Вот пусть с ней и живет.
– Э-э… Развел я демократию… Щас как тресну кулаком да как велю жениться…
Сам же первым и рассмеялся. Илья Игнатьевич грозен был лишь для подчиненных, в детях души не чаял.
– Папенька, мы от Волобуева отвлеклись, – отсмеявшись, напомнила Сашенька.
– Коли настаиваешь, расскажу. Но попрошу: все, что услышите, строго между нами.
– Конечно-конечно, – кивнул Диди.
– Граф подал заявку на получение концессии. Но проиграл, нам она досталась. После чего я получил от него письмо с угрозами. Прочитав, решил пригласить его на ужин. Волобуев явился взвинченным, нервным, разговор не получился. Я так и не понял, что конкретно он про наши дела знает, но его аппетиты меня поразили: потребовал ни мало ни много миллион. А в случае отказа пообещал, что разотрет меня в порошок. Я навел справки и выяснил, что у Волобуева есть высокопоставленный родственник, Вигилянский, который действительно может нас обеспечить неприятностями. В Петербургский округ, где он прокурорствует, мы много чего поставляем: муку, крупы, сукно…
– В некоторые полки и овес, – дополнил отца Николай.
– А справочные цены
[112] в этом году низки, как никогда, товар высшего качества по ним не отгрузишь. Вот и повод завести на нас дело. Потому мы с Николаем крепко задумались: а не отдать ли истребованный миллион?
– А вдруг Волобуев блефовал? – вырвалось у Сашеньки.
– Всегда жалел, что не мальчишкой уродилась, – улыбнулся отец. – Точно так же подумал.
– И решил спросить прокурора напрямую? – предположила Сашенька.
