– Его скоро выпустят, князь Тарусов уже поехал к прокурору…
– Его Тарусов защищает? Так вот зачем он отправился в Ораниенбаум.
– А про это откуда знаешь? Газеты про сие точно не писали.
– Лиза сказала, – признался юноша.
– А она откуда знает? – изумилась Нина.
– Мы… Лиза настояла, чтобы я поступал в Технологический. Но ведь надо на что-то питаться, правда? И она пошла на жертву ради меня, устроилась на службу…
– К Тарусову? Стенографисткой? – вчера Нина заметила в зале девицу в неприлично старом платье и нелепых очках, но счастливую соперницу в таком обличье не узнала.
– Ну да, я наткнулся на его объявление. А Лиза у себя в Ставрополе курсы стенографические окончила. Решили, что убьем двух зайцев. Выясним, что знает защита, заодно и источник доходов появится. Не можем же мы вечно объедать Бориса.
– Учиться на инженера тебе не суждено…
– Почему?
– Потому что вместо того, чтобы послать Тарусову анонимную записку, я сама подошла к нему и рассказала про облигации в портфеле. Боялась, что записке не поверит.
– Ты… Ты…
– Кто же знал, что он возьмется Четыркина защищать? Теперь Тарусов требует от меня правды…
– Что ты натворила! Нас посадят в тюрьму.
– Если уговоришь отца забрать жалобу…
– Я… Я не могу. У меня коленки дрожат, даже когда думаю о нем.
– А знаешь… Я ведь должна Лизу поблагодарить! Кабы не она, выскочила бы за тебя и всю жизнь мучилась бы с такой вот тряпкой.
– Как ты смеешь? – Николай Волобуев подскочил к ней, кулаки его сжались, он даже замахнулся…
– Ну ударь. Ведь хочешь. Вижу, что хочешь.
– Уходи…
– Пошли к графу вместе..
– Нет, – отрезал Николай.
– Тогда я иду к Тарусову.
– Не надо. Я сам. Завтра.
– Обещаешь?
Пройдя через Почетные ворота, экскурсанты подошли к строгому почти квадратному двухэтажному зданию, один из углов которого будто срезали, чтобы устроить вход.
– После смерти Елизаветы Петровны императором стал Петр Федорович. Как видите, его летний дворец очень скромен, совсем не похож на пышные Большой Петергофский или Екатерининский в Царском Селе. Здесь жил человек, любимым занятием которого были фрунт и муштра. Даже став императором, он не занимался государственными делами, а если и принимал какие-то решения, они вызывали гнев его подданных. К примеру, Петр Третий заключил с обожаемым им прусским императором Фридрихом Вторым крайне невыгодный для России мир, вернув завоеванную Восточную Пруссию. Стоит ли удивляться, что гвардейцы решили свергнуть и его? На трон они посадили жену Петра Третьего Екатерину. В этом самом дворце его и арестовали. Отсюда перевезли в Ропшу, где всего через неделю император скончался.
– От старости?
– Нет, он был молод.
– Значит, его убили? – понял Володя.
– Да, – подтвердила догадку ребенка Сашенька.
– Зря я ему завидовал…
– При государыне Екатерине Второй крепость Петерштадт была заброшена и разрушена, зато в парке достроили Катальную гору, к которой мы сейчас направимся.
Лиза расшифровала и переписала красивым аккуратным почерком вчерашнюю стенограмму и спросила у Антона Семеновича, чем ей заняться дальше.
– Можете идти, – не отрывая глаз от бумаг, предложил Выговский.
– А не хотите ли подиктовать? Уверяю, ваши иски будут написаны быстрее.
Лиза раздражала Выговского непомерным жалованьем и непонятным расположением шефа, но… интересовала как женщина. Антон Семенович догадывался, что не ее он поля ягода – уж больно красива, однако желание его не оставляло. А Лиза, наблюдая за жалкими потугами Выговского скрыть интерес, боялась одного – как бы не рассмеяться. Легкость, с которой она соблазнила Волобуева-младшего и князя Тарусова, убедила ее в собственной силе. Теперь Лиза была уверена, что любой, кого она пожелает, станет ее рабом. И это вселяло надежду на то, что ее грандиозные планы непременно воплотятся.
В дверь квартиры Тарусовых позвонили – требовательно, настойчиво, не давая колокольчику передохнуть до момента, пока Тертий не открыл.
– Почему так долго? Чем ты так занят? А вдруг мне надо в сог’тиг’? – раздался незнакомый Выговскому капризный с нарочитой картавостью голос.
– Добрый день, ваше сиятельство, – поклонился Тертий, хорошо знавший старого Тарусова по службе у Ильи Игнатьевича Стрельцова.
– Какой, к черту, добрый? Где кабинет этого бездельника? – Данила Петрович решительно двинулся по коридору и открыл дверь.
Увидев Выговского и Лизу, рявкнул:
– Что уставились? Деда не признали?
– Позвольте вам представить, – поспешил замять возникшую неловкость Тертий. – Антон Семенович Выговский, помощник вашего сына. Елизавета Васильевна Фаворская, служит здесь стенографисткой.
Представленные кивнули.
– Вы так прекрасны, мадемуазель, – обслюнявил Лизе ручку старый ловелас. – Но где же Дмитрий?
– Его сиятельство отбыли в Ораниенбаум, – обворожительно улыбнулась ему Лиза.
– Ну, как всегда… Отцу угрожает опасность, а Дмитрию плевать. Что он там забыл? Ах да! Эта… – князь не нашелся с эпитетом, подходящим к Сашеньке, – сняла там дачу…
– А что случилось? Может, я смогу чем-то помочь? – предложил Выговский.
Старый князь оглядел его с сомнением, но проблемой поделиться рискнул. И словно актер, сопроводил рассказ жестикуляцией:
– На лето я снял домик в Озерках. Маленький, всего из пяти комнат. Сижу сегодня на веранде, курю сигару, и вдруг врывается какой-то Персиков, говорит, что из сыскной полиции, и требует следовать за ним. Представляете? Я ему что, крестьянин? Или мастеровой? Если у полиции имеются вопросы, пусть приедет обер-полицмейстер, я все объясню. Подумаешь, одолжил пяток сигар. У графа Елаева их целая коробка, он сам предложил угощаться.
– Так Яблочкову и сказали? – уточнил Выговский, который сразу догадался, кто посетил князя.
– Спорить с подобными личностями ниже моего достоинства, молодой человек. Сообщил ему, что хочу в нужник, который у меня во дворе, и, не мешкая, сбежал. Надеялся, что Дмитрий дома и все уладит. Пусть, в конце концов, вернет графу эти сигары.
– Ваше сиятельство, сыскная полиция кражей сигар не занимается, – попытался объяснить Выговский. – Вероятно, случилось что-то более серьезное…
– На что это вы намекаете? И что прикажете делать? Вдруг меня арестуют? Домой нельзя, на дачу нельзя, здесь тоже оставаться нельзя – если примутся искать, то где, как не у сына? Эврика! Поеду-ка в Ораниенбаум, к невестке. Вдруг Дмитрия там застану? Быстро дайте пять рублей. Дмитрий вам вернет.
