– Ладно! Сейчас позавтракаю и поеду. Никанорыч! Вещи мои уложены? – поинтересовался Денис.
– Ммм, – замялся дворецкий. – Я как чувствовал, что ваш слуга прибудет. Пока не начинали.
– Ну и хорошо! Я передумал ехать.
– Ну наконец-то! – бросил Тучин, когда Данила вошел и поклонился. В душе был рад, но показывать не стал. – Явился не запылился! Побыстрей жениться не мог?
– Так я бричку чинил. По всем Европам проехали, совсем прохудилась. Теперь до самого дома докатит!
– Что встал, как истукан? Видишь, барин не умыт, не одет?
– Я…
– Брей давай.
Данила нехотя взялся за помазок и намылил Тучину щеку.
– Быстрее! Опаздываю! – топнул ногой художник.
– Александр Владимирович! Разговор к вам! Я больше вам служить не буду. Уж простите…
– Что?
– Мы ж теперь вольные! Помните? Решили к Тоннеру наняться. Катерина кухаркой, а я…
– Что ты сказал? – заорал Тучин.
– Ничего не путаешь? – Дашкин барабанил пальцами по окну кареты.
– Моську у этого дома нашли! А тот дядька, – мальчишка тыкнул пальцем в швейцара, который терпеливо что-то объяснял одетому в лохмотья страннику, – сказал, что ее надо утопить.
– Правильно сказал! – брезгливо проронил князь. – Вся карета из-за твоей псины провоняла. Зачем ты эту паскуду взял?
– Петр Пантелеевич велели! – кухаркин сын кивнул на сидевшего рядом с Дашкиным камердинера. Тот поспешил увести разговор в сторону:
– Ваше сиятельство! Извозчик, которого я отыскал, тоже на сей дом указал!
– Ничего не понимаю! Это же особняк Лаевских!
– Так точно-с!
Арсений Кириллович задумался. Кто из обитателей дома старинного приятеля посмел его шантажировать? Конечно, супруга Андрея Артемьевича немного не в себе…
– А это кто?
Из дома как ошпаренный выскочил пожилой слуга, а за ним собственной персоной новый враг князя – Александр Тучин. Следом за художником выбежал молодой человек, которому удалось догнать художника и после непродолжительной борьбы сгрести в охапку. Даже через стекло кареты доносились истошные крики коварного соблазнителя:
– Гнида! И Катька твоя гнида! И Тоннеру передай, что он гнида!
– Это художник, что вчера заходил! – вспомнил камердинер. – Ту… Ту…
– Тучин его фамилия! – недовольно перебил Дашкин. Он-то что у Лаевских делает?
– Бреется! – без тени сомнений ответил Петруха. – Видите: одна щека намылена, а со второй кровь течет.
Тучин вырывался из рук Угарова и, если бы Денису не помог выскочивший следом Никанорыч, ринулся бы в погоню за Данилой.
– Немедленно мне слугу найди! – заорал на дворецкого Тучин. – И чтоб все умел! Одежду чистить, обед готовить, мыть, брить, шить!
– Александр! Пошли в дом! – предложил Угаров.
– Отстань! Никанорыч, чтоб сегодня нашел!
– Да где ж такого взять?
– А вы на Сенной пошукайте! – посоветовал швейцар Филипп Остапыч. – Там трактир есть, вся людына, кому работа треба, в нем збирается.
– Как называется?
– «Василек». Я пока не прослышал, что вам швейцар треба, там и сидел! С таким гарным хлопцем познакомился! Шо творил – себе представить не можешь! Пять стаканов вверх подкидывает, а потом ловит, а потом снова подкидывает.
– Клоун мне не нужен! – прошипел Тучин и, хлопнув дверью, возвратился в дом.
– А это кто? – Никанорыч заметил на крыльце мужичка в драном зипуне и дырявых лаптях.
– Це богомолец! – объяснил швейцар. – Марфу побачить хочет.
– Брысь отсюда!
Мужичок упал на колени:
– Не гневайся, добрый человек. Владимирские мы! Из погорельцев. Зашли Марфушке помолиться и совета испросить.
– Черный ход шукай, – перебил мужичка швейцар. – Да не забудь Марфуше подарунок.
– Так что ж дарить? Нищие мы! – голубые-голубые глаза мужичка заволокла печаль. – Нешто сирым и убогим совета не даст?
– Давай проваливай, погорелец! – грозно велел дворецкий.
– Братец! – Дашкин высунулся из окна кареты, затормозившей возле Данилы. – А не господин ли Тучин тебя полотенцем хлестал?
– Добрый день, барин. Он самый. Хозяин мой бывший.
– А что? Он у Лаевских живет?
– Гостит! Андрей Артемьевич ему дядькой приходится.
– Вот как? Черт побери!
Княгиня за завтраком сделала удивленное лицо, мол, в ваших столах не роюсь, никаких бумаг не брала. Дашкин успокоился, а выходило, зря. Загадочная шантажистка вчера вечером приехала в особняк Лаевских – и собачка ее выследила, и извозчик подтвердил. В этом же доме проживает соблазнитель Тучин. Сюда же в гости к Полине Налединской сегодня собралась княгиня. А кроме всего прочего, и это самое главное… Последнюю мысль князь не додумал. Мерзкая собачонка, сидевшая на руках мальчишки, залаяла на проходившего нищего. Тот от неожиданности налетел на Данилу:
– Пардон, месье! – улыбнулся богомолец. Голубые-голубые его глаза приветственно моргнули. – Задумался, а тут эта тварь как гавкнет!
– Ничего, бывает. – Данила восхитился. Вот что значит Петербург! Даже нищие по-французски говорят!
– А ну-ка вылезай со своей псиной! – накинулся на мальчонку рассвирепевший Дашкин. – Пока эту тварь не утопишь, домой не приходи!
Сын кухарки ожидал в награду пятачок, а получил пинка под зад от распахнувшего дверь камердинера. Да еще лучшего друга велели утопить!
– Пожалейте Моську, барин! – парень бухнулся перед каретой на колени.
– Трогай! – крикнул кучеру Дашкин.
Данила подошел и погладил по волосам ревевшего мальчишку:
– Не плачь! Вот увидишь, все образуется!
– Дяденька, – мальчик посмотрел с надеждой, – возьмите собачку!
– Да я их боюсь! Чуть не загрызли! – Данила показал на ухо и многочисленные шрамы на лице. – Целую свору на меня спустили!
– Христа ради прошу! Моськой звать. Вернее друга не сыщете! Зима скоро. Погибнет на улице.
Дворняжка посмотрела на Данилу, и показалось ему, что подмигнула.
– Ладно, возьму. Скоро, бог даст, детишки пойдут. Будет с кем играть!
– Доброе утро, дамы и господа! Приятного аппетита!
– Антон! Так рано! – удивился Владимир Лаевский, когда в столовую вошел барон Баумгартен. – Мы тебя к ужину ждали …
– Фи, Володенька! Какой ты неучтивый! – перебила племянника Ирина Лукинична. – Проходите, барон, проходите! Дуська, живо прибор Антону Дитриховичу! Присаживайтесь, прошу вас!
