— Что поделаешь, стареющих мужчин обычно тянет к юным телам со слабым умишком. — Пробормотал Анунд.
Что ж, остроумным ее жених тоже был. А вот добрым — нет.
— А это кто? — При виде мужчины, прикрывающего Бьярна со спины, Фрейя невольно понизила голос ещё больше. — Это он, тот самый Фенрир?
— Уже наслышана о нем? Да, тот самый.
Если перед Бьярном просто отступали в сторону, то перед Фенриром опускали глаза и мужчины и женщины, даже из других Стай. И трудно сказать, что не позволяло им встретить взгляд этого страшного оборотня — то ли каменно-тяжелый взгляд холодных глаз, то ли страшные шрамы, изуродовавшие половину его лица.
— Он действительно берсерк?
Впрочем, Фрейя могла бы и не задавать такого вопроса. Возможно, на первый взгляд этот эйги был не самым огромным и мощным — в Стаях у айсландцев и норейгов она заметила настоящих богатырей — но исходящая от него сила буквально заставляла пригибаться к земле. И источником этой силы была постоянно тлеющая под тонкой корочкой показного спокойствия огненная ярость.
Да, Фенрир был настоящим и подлинным берсерком, не нуждающемся в стимуляции мускарином
[6] или какой иной дурью, которую воины принимали перед сражением. Не удивительно, что Бьярн с таким cпокойствием принимал любой вызов на поединок, ведь Фенрир выходил в огороженный рубеж
[7] вместо него.
Внезапно берсерк чуть повернул голову, и Фрейя похолодела от внезапно нахлынувшего чувства беспомощности и беззащитности. Впервые за этот день она запоздало порадовалась, что стоит рядом с женихом.
Вслед за Бьерном в процессию встали мать с отцом. За ними пришла очередь идти Фрейе и Ануңду. Теперь она стояла слишком близко к ярлу и уже не рисковала подавать голос. Зато свободные парни, стоявшие дальше всех, могли себе позволить шепотки и даже тихий смех, пока к алтарному камню не подвели первую жертву — белого, как снег, жеребца.
— Дар богам от нашей Стаи, — шепнул девушке на ухо Анунд.
Интересно, с чего вдруг такая щедрость, невольно подумала Фрейя. Обычно богам приносили козу или овцу. Кровь из разбитых носов и губ, пролитая игроками в кнаррлейк на ледяном поле, тоже считалась жертвой. А ещё девушка заметила, как напряглась спина отца. Что же собирался просить у богов Бьярн?
Толпа вокруг храмовoго холма снова расступилась, на этот раз пропуская Верховного годи
[8] с наполненной кровью чашей. Она займет почетное место за пиршественным столом, и все желающие попросить богов о милости, смогут сцедить туда и несколько капель собственной крови. Если бы Фрейя осмелилась подойти к чаше в присутствии всей Стаи, она нашла бы о чем попросить.
Туши жертвенных животных развесили на деревьях, и теперь все так же чинно двинулись к пиршественным столам.
— Как ты себя чувствуешь? — Мама приобняла Фрейю за плечи. — Не тошнит? Меня ужасно мутило, когда я увидела это в первый раз.
— Нет, мам. Все в порядке.
И все же девушка старалась не смотреть на мертвых животных. Завтра, когда эйги уйдут, туши снимут с веток и вывезут. Времена, когда язычники Великого Свитьода приносили здесь жертвы открыто, прошли давным-давно, больше тысячи лет назад. Тогда на холме стоял высокий храм, под крышей которого сидели и стояли вырезанные из дерева истинные боги — Один, Тор, Фрейр, Бальдур и многие другие. Тогда жертвы висели на деревьях, пока не отгниет веревка, и среди тел овец, коров и лошадей нередко можно было увидеть и человека. Тогда общие столы ставили в широких палатах, а не на вытоптанной площадке между кострами. Тогда люди и эйги жили вместе, не таясь друг от друга.
Христианская религия разделила их раз и навсегда. Теперь оборотни жили словно в собственном государстве — со своим королем, законами и армией, которая сейчас отгораживала своими спинами священную рощу от всего остального мира.
Впрочем, холодно никому не было. Пиво и мед подносили, по старому обычаю, горячими, жареное мясо дымилось на тарелках, а когда дело дошло до танцев, мужчины скинули куртки и даже пиджаки. И сразу стало видно, что все они пришли с холодным оружием.
Это не удивило Фрейю. После кровавой бойни на тинге в Данмарке двадцать лет назад, постоянное ношение оружия вошло в обычай. Убийство и даже оскорбление в местах общего собрания по-прежнему являлось тягчайшим преступлением, но на действие одного лишь закона меняющие шкуру полагаться перестали. Они предпочитали подкреплять его силой.
Именно поэтому за спиной Φрейи стоял один из отцовских телохранителей, а второй расположился чуть дальше, на границе вытоптанного снега. Она не возражала. Во-первых потому, что знала Оскара и Орма с детства — они принесли клятву Магнусу Хорфагеру и после этого уже считались членами семьи. А во-вторых, девушка видела, как раздуваются ноздри молодых мужчин, когда она проходили мимо нее. Нет уж, лучше она посидит сегодня, как мышь под веңиком. Искать приключений с эйги — себе дороже.
— Ну, и как тебе этот мед? — на стол рядом с ней хлопнулся стакан, а вслед за ним на скамью упала раздраженная Турид. — Моча мочой, на мой вкус. Могли бы заказать нормальные напитки.
— Дом Периньон будешь пить с людьми, а здесь приходится придерживаться обычаев.
На самом деле Фрейя была полностью согласна с Турид, тем более, что женщины постарше пили красное вино, а кое-кто и виски. Просто эту задаваку она не любила ещё cо школы, но времена, когда неприятную остроносую девицу можно было послать открытым текстом, к сожалению, прошли безвозвратно. Светские приличия требовали маскировать свой яд щедрыми порциями лицемерного добродушия.
Турид, кстати, освоила эту науку в совершенстве.
— Классное платьишко, — заметила она. — Бабушкино?
Пра-пра-пра… не знаю сколько «пра»… — бабушкино, хотелось ответить Фрейе. Сама Турид была облачена в голубую парчу и коричневую норку.
«Не обращая внимание на нуворишей, дочка, — говорила мама, — будь снисходительна к детям простых торговцев и крестьян. Конечно, им хочется теперь одеваться понаряднее.»
Ну да, невольно поморщилась Фрейя, с тех пор как эти бывшие крестьяне стали торговать наркотиками и человеческими женщинами, у них появились деньги и на наряды и на украшения. И на дорогие машины.
Отец говорил, что этот бизнес — позор для оборотней и одна из причин их вымирания, учитывая, что они и сами были не прочь при случае попробовать свой товар.
— Жених у тебя красавчик, — Турид облизнула губы кончиком красного языка. — A брат ещё лучше. Как думаешь, он пригласит меня на танец?
