В ответ Фрейя лишь пожала плечами. Если Турид села рядом с ней только ради приглашения — то зря надеется. Уж Орвар-то хорошо знал все приемы охоты на женихов. Пара танцев, потом просьба принести вина, прогулка по роще наедине — и ловушка захлопнется.
— Не уверена. Орвар сейчас не думает ни о чем, кроме своего первого похода. Сезон брачных танцев для него ещё не наступил. Присмотрись к другим парням, среди них попадаются очень симпатичные.
— Может быть, — Турид сморщила нос, словно перебирала на лотке мясника несвежие отбивные, — но никто из них не станет хевдингом.
Можно подумать, у нее у самой в роду был хоть один.
— Какая разница? Все равно ты выйдешь за того, кого выберет твой отец.
В голосе Фрейи не слышалось ни обиды ни боли. Она с детства привыкла к тому, что женщины Стаи были собственностью, пусть и самой дорогой, их отцов, мужей или братьев. Именно мужчины решали судьбу женщин: выдавали замуж, передавали в залог, использовали для укрепления альянсов.
Женщины Стаи не имели своей воли. На взгляд Фрейи они были даже слишком покорны. Весь их бунт заключался в поисках нового хозяина, более доброго, если повезет. Но ни одна не стремилась жить собственной жизнью.
— Но теперь, ты прибрала к рукам лучшего жениха, — продолжала цедить слова Турид, словно не замечая, как побледнело лицо Фрейи, — и существенно понизила наши шансы.
Да засуньте вы этих женихов… туда, где не светит солнце, в сердцах подумала Фрейя. Пошло оно все к троллям! Она плотнее запахнула шубу и решительно встала из-за стола.
Мужской танец ещё не закончился, и, возможно, ее просто не заметят. Девушка осторожно обошла танцующих в кругу парней и направилась к стоящему на возвышении главному столу.
Старуха вёльва
[9], сидевшая напротив чаши, казалось, дремала под звуки песни и звон встречающихся в танце клинков. Не важно, Фрейя поклонилась ей, как велел обычай, и лишь затем выдернула из ножен маленький нож и чиркнула им себя по пальцу.
— Свободу! — Тихо сказала она.
Кровь в чашу полилась не то, что каплями — струйкой.
— Верно, ты очень хочешь получить эту самую свободу?
Девушка подняла голову. На нее смотрели ясные и внимательные глаза старухи. Огромный черный зрачок и крючковатый нос лишь дополняли ее сходство с совой.
— Вот только готова ли ты заплатить полную цену? — Продолжала вёльва. — Боги иногда выбирают очень странные пути, чтобы направить нас к желаемому.
Даже если Фрейя и не была готова, она понимала, что платить все равно придется, потому что желание уже высказано.
— От судьбы не уйдешь, — сказала она.
Старуха усмехнулась, и на секунду помолодела:
— Ты права, Фрейра, дочь Магнуса Хорфагера. Судьбу не обманешь. Но и себя не обманывай. Твое желание исполнится, но идти к нему придется трудным путем. Ты можешь сократить дорогу, если будешь держаться прямого пути. Не ищи мести или другого зла. Ищи справедливости.
Девушка рассеянно моргнула. Это что сейчас было? Вёльва предсказала ей будущее? Судя по всему, веселым и беззаботным оно не будет. Сердце сжалось от предчувствия беды, но она подошла ближе и поцеловала руку вёльвы.
— Спасибо.
Εй не ответили. Глаза на покрытом морщинами лице снова закрылись и старуха замерла жутковатым идолом.
ГЛАВА 3
Танец закончился, и теперь мужчины один за другим подходили к вёльве. Она больше никому не улыбалась, и даже не на каждого смотрела. Фрейя видела, каким хмурым выглядел отец, когда отвернулся от жертвенной чаши. Он почти сразу нашел Орвара и отвел его к дальнему концу стола, чтобы поговорить.
Впрочем, вёльва не порадовала почти никого. То ли оттого, что говорила она загадками, то ли Стаю действительно ждали тяжелые времена, но даже Бьярн Лунд после разговора с ней выглядел так, словно съел лимон.
Стоять посреди площадки, означало ждать приглашения на танец. Фрейя предпочла вернуться на свое место, тем более, что Турид уже ушла.
— Скучаешь?
На плечо легла теплая рука, и девушка улыбнулась: так прикасался к ней только брат.
— Нет. Наблюдаю.
— Полезное занятие, — согласился брат. — Если умеешь видеть, тебе даже не придется задавать вопросы. Люди сами покажут себя.
— Мы не люди, Орвар, — поправила его девушка. — К сожалению.
Орвар внимательно посмотрел в лицо сестре. Ее мечта вырваться из золотой клетки никогда не была для него тайной. Фрейя всегда была отступницей и бунтовщицей против законов Стаи, показывая это без слов — выбором одежды, книг, музыки. И независимым выражением физиономии.
— Но мы не можем жить как люди, — тихо сказал он. — Просто потому, что неспособны.
Возразить было нечего, брат был прав, и его правота была многократно доказана огнем и кровью — преимущественно самих эйги. Предки оставили им в наследство слишком смертоносные гены, порой толкавшие на безумие и убийство. До прихода христианства убийц преследовали всей общиной, их изгоняли, их семьи платили за преступление своей кровью, и все же люди не чувствовали себя в безопасности на своих хуторах и в городках, окруженных густыми лесами.
Церковь взялась за дело более основательно. Истребление оборотней заняло несколько веков, но результат был более, чем убедительным — несколько немногочисленных Стай, рассеянных по Великому Свитьоду и выживающих каждая в силу своего разумения.
Вернее, разумения своих конунгов. Замкнутые сельские общины в Айсланде и Норейге, рабочие поселки шахтеров на Шпицбергене ещё более-менее держались, строго соблюдая старые традиции и обычаи. Городские же эйги давно маргинализировались, превратившись в сильные и хорошо организованные банды. По сути, Свеаландская Стая ничем не отличалась от человеческих организованных преступников — ближневосточных хашишийя, балканских четников и абиссинских мунгики.
— Жить, как мы, значит, жить в тюрьме.
Οрвар знал, что с такой жизнью Фрейя никогда не смирится, и потому рискнул сказать вслух то, о чем остальные оборотни, да и то далеко не все, oсмеливались только думать.
— Возможно, со временем все изменится. Бьярн не вечен, а молодым не нравится путь, которым он ведет Стаю.
Бывая на местном тинге, разговаривая с друзьями и их отцами, парень знал — Стая только на первый взгляд казалась монолитной и неуязвимой. На самом деле, она держалась лишь на жестокости и страхе. Под цельнометаллической оболочкой копошились черви сомнения, зависти, ненависти, предательства.
— Осторожно, — пальцы Фрейи сжали руку брата. — Он опять смотрит.
— Кто, Фенрир? — Οрвар бросил взгляд на противоположную сторону площадки. — Да, действительно смотрит.
