Гораздо лучше. Он никогда не позволял гневу или возбуждению руководить своими действиями, даже в самом ожесточенном бою сохраняя хладнокровие. И уж точно не собирался отказываться от этого правила сейчас.
– Вверх! – кратко приказал он.
* * *
Площадка лифта медленно устремилась ввысь, вознося его над головами пехотинцев, над ровными окружностями походных шатров, над частоколами и наблюдательными вышками. Наверно, что-то подобное ощущают ангелы, возвращаясь в свою небесную обитель, стряхивая с крыльев радиоактивный пепел грешного мира.
«Багряный Скиталец» с оглушительным лязгом проверил откатные механизмы своих орудий.
– А что, если ты недооцениваешь его? – прогудел Магнебод. – Под началом Лаубера четыре дюжины рыцарей, а еще уйма пехоты и наемников. Этой братии хватит, чтобы высадить юго-восточные ворота, пусть даже и с потерями.
Гримберт прикрыл глаза, чтобы сполна насладиться ползущей по его венам мятной прохладной истомой, дарованной впрыснутым зельем. Спокойное отрешение вкупе с небольшой порцией дофамина – вот и все, что нужно ему перед боем.
Но основной составляющей этого коктейля, заставлявшей его синапсы трепетать от удовольствия, были не морфины, а то, что не имеет ни химической формулы, ни научных обозначений. Сознание того, что его план, эта сложно устроенная паутина из великого множества сплетенных нитей, развивается в полном соответствии с задуманным.
– Я предполагал подобное, – спокойно произнес он. – Именно поэтому, мой добрый друг, в этом плане есть еще одна величина, которую Лаубер проглядел в своей самоуверенности. И эта величина зовется «Клеф».
Магнебод вновь наморщил лоб.
– Клеф? Постой! Постой, это тот лангобардский князек, которого упоминал Алафрид? Тот, что идет на помощь гарнизону Арбории?
– Он самый. У него под началом две сотни лангобардских рыцарей. Может, это не самые мощные в мире машины, да и вооружение оставляет желать лучшего, но это чертовски немалая сила, особенно если вести бой придется в городе. Даже если Лауберу суждено прорваться через ворота, в Арбории его ждет такой прием, которого он вовек не забудет.
Магнебод внезапно распахнул глаза. Несмотря на то, что он находился в нейрокоммутации, в глазах этих, сделавшихся полупрозрачными, водянистыми, даже проглядывало подобие осмысленного выражения. И выражение это больше всего походило на испуг.
– Но ведь Клеф не в Арбории! Он только идет к городу, ведь так? Ведь так, Гримберт?
Гримберт молчал несколько секунд. Не потому, что искал подходящие слова. Он просто наслаждался этой короткой паузой, наполненной лязгом изготавливающихся рыцарей и протяжным гулом гидравлики. Скоро их сменят совсем другие звуки, которые заглушат собой все прочие…
– Возможно, данные господина сенешаля немного устарели. Клеф уже два дня как в Арбории.
– Чирьи святого Фомы!..
– Спокойно, – одернул его Гримберт. – Нам ли бояться боя?
– Черт тебя подери, Гримберт! Ты сам сказал, Арбория сильна как никогда и вдобавок наводнена лангобардскими чертями! На что ты рассчитываешь, залезая в эту огненную яму? Что лангобарды схватятся с Лаубером, а про нас забудут? И это твой хваленый план? Дьявол, дьявол, дьявол! Знай я про это, уже отправился бы в крестовый поход, глотать песок Палестины!
Лифт достиг нужного уровня, позволив Гримберту заглянуть в бронекапсулу через мощный, вваренный в торс «Золотого Тура» люк. Она могла казаться небольшой, даже тесной, но он знал, что так кажется лишь с непривычки. Как только нейроштифты займут свое место, его тело враз потеряет болезненную чувствительность, устроившись внутри, как в материнском лоне. Потом он вспомнил, что так и не ответил Магнебоду, сверлившему его взглядом из распахнутой бронекапсулы «Багряного Скитальца».
– Мне не впервой сталкиваться с варварами, Магнебод. Я знаю, как они рассуждают и как действуют. Мне отчего-то кажется, что этот… Клеф, он не станет держаться за юго-западные ворота, через которые мы с тобой двинемся. Более того, я почти уверен, что он сосредоточит все свои силы на юго-восточных. А когда убедится, что Туринское знамя вторглось глубоко в оборону, не станет втягиваться в затяжные бои. Вместо этого он отступит и укатит на восток со всей скоростью, которую только смогут вытянуть его машины.
Гримберт улыбнулся, наслаждаясь удивлением Магнебода. Несмотря на то что лицо его превратилось в маску, не более выразительную, чем бронированная морда «Скитальца», он видел, как это удивление меняется, переплавляясь в иную форму. В потрясение? В уважение? Испуг?
– Во имя Господа, Гримберт, откуда ты…
– Этот Клеф хоть и презренный еретик, но по-своему неглупый парень. Может, он не играет в шахматы с папским камерарием, однако отлично разбирается в сути вещей.
«Скиталец» в течение полуминуты стоял неподвижно. Возможно, он был занят калибровкой баллистических вычислителей или подсчетом выделяемого реактором тепла, но Гримберт так не думал. Он знал, что Магнебод сейчас напряженно думает. И знал, о чем.
– Ты подкупил его, – пробормотал Магнебод с каким-то едва ли не суеверным ужасом. – Сговорился с еретиком, чтоб натравить его на Лаубера! Это…
Гримберт пожал плечами.
– Преступление? По меркам Святого Престола – быть может. Но не по меркам здравомыслия. Если Лаубер желает покрыть себя воинской славой, я обеспечу ему такую возможность. Он угодит в ловушку и истечет там кровью, в то время как мы торжественно войдем в Арборию и займем ее со своего направления.
– И ты ничего не сказал об этом на военном совете!
– Не сказал, – согласился Гримберт. – Это заставило бы меня выглядеть глупо, не так ли? Кроме того, ужасно не хочется портить графу Женевскому миг его триумфа.
– Что ты наделал, Гримберт? Что ты наделал?
– Перехитрил своего врага, только и всего. Он ожидал легкой прогулки, а получит кровавую бойню.
– Но вместе с ним будут и другие рыцари! Много других!
Гримберт пожал плечами.
– Если он столь умен, как принято считать, сообразит вовремя подать сигнал к отступлению. Если нет… Что ж, ему придется держать ответ перед сенешалем и его величеством за все потери. Человек, который собирался покрыть себя славой за счет других, должен быть готов и к тому, что вместо благовонных масел ему на головы выльют помои.
– Иногда я думаю…
– Да, мой друг?
– Иногда я думаю, где и когда ты научился этому, – пробормотал Магнебод. – Потому что, готов поклясться своими четырьмя опухолями и тем, что осталось от бессмертной души, этому я никогда тебя не учил.
Гримберт бросил с высоты взгляд на Туринское знамя и остался доволен. Построение шло споро, почти не порождая давки, столкновений и всего того, что обыкновенно возникает в такие моменты. Значит, время, потраченное на бесконечную муштру, не было потрачено напрасно. Он ощутил легкий приятный гул во всем теле. Точно в воздушном эфире в ультразвуковом диапазоне прозвучала первая нота еще не сыгранного гимна в честь его победы.
