Крамер шагнул было вперед, собираясь протянуть руку, но Дирк незаметно дернул его за ремень, и лейтенант остановил свой порыв. Деятельный Ланг уже поднялся, по своему обыкновению оправляя китель, подтягивая ремень, проверяя кобуру, придерживая стол – кажется, он делал это все одновременно.
– Пехота? Редкие гости. Заходите, – сказал он, изучая Крамера без всякого стеснения. – Визит, полагаю, неслужебный?
– Ничуть не служебный, – ответил Крамер вежливо, – даже совсем напротив. Как вы понимаете, оберст фон Мердер не стал бы обсуждать никакие дела с кем-либо, кроме тоттмейстера Бергера. Да и я не его полномочный посол.
– Тогда чувствуйте себя как дома, лейтенант. Если вам, конечно, не претит общество трех мертвецов в подземном склепе, а так называемый дом не наводит на пугающие мысли.
– Моими трудами у вашей Госпожи и так довольно слуг. Так что меня сложно испугать мертвецом.
– А этот парень мне уже нравится! – рассмеялся Ланг. – Дирк, в кои-то веки ты нашел хорошего приятеля. Присоединяйтесь, господин лейтенант. У нас здесь нет ни вина, ни еды. Разве что партейку в домино?
– Может быть, позже.
– Где Крейцер? – осведомился Дирк. – Я думал, он здесь частый гость.
– Так и есть. Полчаса назад ушел к мейстеру. Может, узнает что-то новое. Признаться, у меня от этой проклятой чесотки скоро мигрень сделается.
Дирку не требовалось пояснений, что за чесотку имеет в виду Ланг. Он и сам это ощущал. Чувство тревоги, свербевшее с утра, на некоторое время притихло, но с наступлением сумерек вернулось. Оно зудело под кожей, как множество плотоядных жуков, мешая сосредоточиться. Что бы ни вызывало тревогу тоттмейстера Бергера, за день оно никуда не делось. Теперь оно стало даже плотнее и реальнее, чем прежде. Не просто предчувствие, а шершавая ледяная тень, поселившаяся внутри. Несмотря на нарочито беззаботный тон Ланга, Дирк понял, что и здесь атмосфера достаточно тяжела, лишь приход неожиданного гостя немного разбавил ее.
– Присаживайтесь, – кивнул оставшийся сидеть Йонер. Он тоже выглядел уставшим, хоть это было ему несвойственно. – Славно, что вы зашли.
– Лейтенант изъявил желание посетить наш клуб, – сказал Дирк, – поэтому я взял на себя смелость устроить ему небольшую экскурсию.
– Это пожалуйста. Гостей мы любим и привечаем. Тех гостей, которые приходят с приглашением, а не тех, что шныряют по ночам…
Крамер смутился, хоть в его сторону никто и не смотрел.
– Лейтенант не из тех, что шныряет по ночам, – заверил Йонера Дирк. – Мы с ним знакомы еще со времен штурма.
– Штурм… Иногда кажется, что это было полгода назад. А ведь и месяца не прошло. Многих потеряли, лейтенант?
– Достаточно.
– А к нам в часть желающих перевестись не нашлось?
Но Крамер достаточно хорошо владел собой, чтобы обойтись лишь легкой улыбкой.
– Нет, господин унтер. К вам отчего-то не просятся. Говорят, скучно у вас и в увольнение не пускают.
Теперь усмехнулся и Йонер, насторожившийся было при виде нежданного гостя.
– Ну, дайте время… Говорят, на столе у кайзера указ уже лежит. Подпишут его – и добро пожаловать в Чумной Легион. Кем бы ты ни жил, как бы ни помер, что бы ни писал при жизни, одно дело, помер – примеряй новую форму.
– Сплетни, – отозвался Ланг, – всегда одинаковые. Их распускают те, кто на ножах с тоттмейстерами. Вот и пугают почем зря.
– Сплетни или нет, а дело пахнет падалью, Кристоф. Новости с юга одна хуже другой. Вторую королевскую Саксонскую сильно потрепали, едва не угодила в окружение. Спасло только то, что французишки так сильно уверены в победе, что не спешат смыкать на нашей шее свои нечищеные зубы. Бригада Лютвица уже неделю сидит под таким плотным огнем, что снаряды падают чаще, чем капли во время дождя. От авиации остался пшик. Тех немногих истребителей, что остались, не хватает даже, чтобы прикрывать тылы. И не надо быть великим стратегом, чтобы понимать, что это значит.
– Это значит, что мы опять врежем им по зубам, вот что, – сказал Ланг беззаботно, но голос сфальшивил, звякнул тяжелым металлом, как пустая снарядная гильза, – даже если провалится весеннее наступление. В сущности, это не такая уж и серьезная потеря. Слишком наспех его готовили, слишком много пустых надежд возлагали… Признаемся, шанс смахнуть со стола Фландрию в этом году опять стал призрачен, как аэростат на предельной высоте. Но это ерунда. Не самая большая неудача. Все опять будет как в восемнадцатом, господа скептики. Стоит им только сунуться в Германию, как мы контрударом…
– Наступление было фикцией, – медленно сказал Йонер, постукивая по столу костяшкой от домино. – И ты-то уж должен иметь об этом представление, дорогой стратег. У нас нет резерва для полноценной наступательной кампании. И томми с пуалю об этом прекрасно осведомлены, смею тебя заверить. И не спешат они по одной простой причине. Не хотят мешать нам самим сломать себе шею.
Ланг фыркнул:
– Подобное брюзжание я слышал еще в шестнадцатом году.
– Тогда могу тебя поздравить, ты слышишь его в последний раз, потому что двадцатого года уже не будет. По крайней мере, не для нас. А Германия… Говорят, с ней бог. Надеюсь, он понимает что-то в стратегическом управлении и логистике.
– Кажется, вы настроены не очень-то оптимистично, – сказал Крамер с осторожностью человека, который еще не освоился в новой компании, но старательно пытается это сделать.
– Мальчик мой… – мертвый сапер тяжело вздохнул, – я отдал этой армии двадцать лет своей жизни. А потом какой-то французишко спустил курок и разворотил мне печень куском свинца. Отчего мне быть оптимистом? И с некоторых пор я стараюсь не вникать в хитрости стратегической расстановки. Особенно в те моменты, когда в газетах начинают писать про победу, которую уже можно ощутить в воздухе. Особенно тогда.
– Вы говорили про ресурсы…
– Ресурсы… Их у нас нет. Все это весеннее наступление, все крики о том, что Фландрия, подобно сочному плоду, готова упасть нам в шляпу, все это – одна большая и достаточно мерзкая авантюра. Нет никакого наступления. Кайзеровские генералы собрали тех несчастных, что еще могут переставлять ноги, даже тех, у кого нет их полного комплекта, и бросили вперед. Оперативные резервы ставки настолько ничтожны, что их не хватает даже для того, чтобы штопать мелкие разрывы фронта. Какое уж тут развитие наступления на оперативном просторе… Это смешно. Фикция, фарс.
– Значит, по-вашему, наступление бессмысленно? – осведомился Крамер, немного холодно.
Но Йонер лишь отмахнулся:
– Я слишком часто видел, как человек, получив пулю в живот, сворачивается и начинает грызть землю. И не всегда разбираю, когда в этом есть смысл, а когда нет. Но я говорю вам, что это наступление не более чем авантюра. И об этом, конечно, знают в ставке. Знают, просто… иначе уже не могут.
