Оставшееся жить в каменной скорлупе после ухода людей неловкое эхо исказило его голос, но интонацию невозможно было с чем-то спутать.
Тощий Артур, положивший было руку на кобуру, поспешно ее отдернул. Лицо Людвига само словно обратилось камнем, плясавшие на его поверхности чувства оказались заморожены где-то в глубине, уже неразличимые, только в глазах остался блеск, тот нехороший тревожный блеск, каким отличается хорошо смазанная оружейная сталь. Он всем телом повернулся к вошедшему, неуклюже, но неуклюжесть эта была наигранной, ненастоящей. И опасной.
– Господин лейтенант!..
– Да, вас я и ожидал увидеть. Гербель, Бокк, Дикман и… Ну конечно, Краузе! У вас, рядовой Краузе, кажется, что-то с зубами. Повредились где-то?..
Беззубый Пауль заворчал, сжимая небольшие, но острые кулаки.
Вошедший был Крамером, но Крамером другим, не тем, что был знаком Дирку. Жесткий, подтянутый, сливающийся в своей серой форме с холодным рассветом лейтенант двести четырнадцатого полка сейчас выглядел не более человечно, чем сам «Висельник», растянутый на дыбе, с комом вывалившихся внутренностей, висящих, подобно клубку шерсти.
– Смирно!
Окрик был такой, что все четверо вытянулись, наверное даже не осознав этого. Особые нотки лейтенантского тона стегнули их, точно шипящим кнутом между лопатками. Может, у него есть шанс… Но Дирк вспомнил блеск в глазах Людвига. Нет, такой блеск не оставляет и тени шанса.
– Что вы тут делаете среди ночи? – Крамер нахмурился, с одной стороны разыгрывая раздраженное удивление, с другой – не скрывая его неискренности. – Решили попрактиковаться в фортификации вместо сна? Похвальное стремление, рядовой Гербель. Раньше я не замечал у вас подобных стремлений. Очень похвально для солдата! Или же это дезертирство?.. – Особые лейтенантские нотки сделались вощеными, гладкими, вкрадчивыми. – Покинули ночью расположение части… Думаю, оберст выразит свое неудовольствие, узнав, что сразу четверо его солдат пойдут под трибунал, особенно в такое время, когда каждый штык на счету. Что, рядовой Гербель, вы хотите что-то сказать? Разрешаю обратиться.
– Господин лейтенант, – Людвиг повернулся к командиру лицом, ловко укрыв за корпусом руку с зажатым в ней ножом, – разрешите доложить. В расположение взвода ночью проник мертвец. Караульный его заметил, таящегося. Что-то выискивал, как нам показалось. Был взят нашим дозором с оружием в руках. Оказал сопротивление, вот, сломал бедняге Дикману руку, как можете видеть. Опасная тварь, посланная тоттмейстером с явно недоброжелательной целью…
– Этот? – Взгляд Крамера скользнул по Дирку короткой серой кривой, лишь немного остановившись в области живота. – Понятно. И как он оказался здесь? Это довольно далеко от расположения вашего взвода, рядовой Гербель. И удивительно близко к тому месту, где вы разделали предыдущего мертвеца.
«Вот как он нашел, – понял Дирк, – знал, где искать. Молодчина лейтенант. Видно, узнал, что я отправился к штальзаргам, но пропал на полпути и заволновался».
– Изволите видеть, господин лейтенант, – отрапортовал Людвиг, – приступили к полевому допросу. Нечисть ведь. Мы так думаем, наслан своим поганцем-тоттмейстером для ритуального убийства кого-то из офицеров.
– О.
– Всякому известно, у тоттмейстеров вся сила магильерская на крови зиждется. Им кровь свежая как нам воздух. Вот и рассылают своих тварей по ночам. Только за эту неделю из полка трое пропали…
– Этих троих я прикажу расстрелять лично, – сказал Крамер, когда их задержит первый же разъезд. – Ну и как, рассказал он вам что-то важное?
– Еще не успели приступить, господин лейтенант. Но у нас расскажет, не сомневайтесь.
– Я сомневаюсь только в том, рядовой Гербель, правильно ли я поступил, когда три месяца назад не отдал вас под трибунал за кражу и поножовщину. И пока сомнения не в вашу пользу. Отпустить мертвеца!
Сказано было негромко, но так веско, что дернулся даже привыкший держать себя в руках Людвиг. Эрнст тяжело дышал, глядя себе под ноги, явно не намереваясь вступать в щекотливый разговор с начальством. Артур баюкал свою руку, но делал это немного более усердно, чем человек, испытывающий настоящую боль. И только Пауль исподлобья глядел на лейтенанта, то и дело ощупывая свою развороченную челюсть. Услышав приказ, он издал какой-то неразборчивый выкрик, вмещающий в себя и злость и отчаянье.
– Что такое, Краузе? – Лейтенант повернулся к нему с великолепным удивлением на лице. – Вы изволили что-то сказать? Извините, не разобрал.
– Он… Мы желаем напомнить, – сказал за него Людвиг, в сдерживаемой ярости медленно тянущий слова, – господин оберст фон Мердер не далее как вчера изволил заметить, что тоттмейстерские мертвецы не являются ни военнослужащими, ни людьми в полном смысле этого слова. И их порча, даже если таковая воспоследует, не наказывается по всем военным законам.
Но Крамер не позволил сбить себя с толку.
– Вы видите тут господина оберста? – поинтересовался он. – Нет, господин оберст ведь не пытает пленных на рассвете, спрятавшись в разрушенном блиндаже. Зато тут есть я, рядовой Гербель, ваш командир. Который приказывает разрезать веревки и отпустить мертвеца в любом направлении.
И опять в темных глазах Людвига что-то скользнуло. Что-то едва видимое на поверхности, верткое. Что-то, отчего Дирку захотелось крикнуть Крамеру, чтобы предупредить. Но он благоразумно воздержался от крика. Лейтенант держится более чем уверенно, его командирский голос в сочетании с ядовитой иронией заставил этих головорезов потерять уверенность, стушеваться. Лучше не вступать в его партию, пока все не закончилось. О том, как все может закончиться, Дирк предпочитал не думать.
– Господин лейтенант… – голос Людвига уже не мог скрыть злости, залязгал, – отпустить эту падаль? Он же покойник, мертвец зловонный, убийца и адская погань. Отпустим мы его, так он этой же ночью горло кому-то перегрызет! Он не человек, господин лейтенант, но чудовище, которое человеком притворяется. И внутри у него, можете видеть, только труха да гниль… Урод он нечеловеческий, вот что. И вы к такому уроду доверие, значит, проявляете? Милость божескую? Отлично, господин лейтенант! Отлично!
Крамер смотрел на него холодно, продолжая слепить фонарем. Он тоже был на взводе. Тем труднее ему было казаться спокойным и даже насмешливым.
– Забавное дело, рядовой Гербель. Он, конечно, чудовище и выглядит соответствующе. Разлагающийся труп, и только. Но знаете, будь моя воля, всех вас, всех без исключения, я заменил бы на него. Не сожалея. Только из мертвецов и получаются настоящие солдаты. А вы не солдаты, вы свиное дерьмо, прилипшее к каскам. И смрад от вас куда больший.
Беззубый Пауль схватился за лопатку на бедре, но лейтенант был быстрее. Его револьвер крохотной темной птицей перечеркнул стремительно сереющее небо, уставившись дулом в лицо пехотинца. Потом переключился на Людвига. В руке он сидел уверенно, и рука эта была напряжена.
– Всем стоять на месте! – отчеканил Крамер. – Или, клянусь тоттмейстерскими портками, я отправлю вас служить в Чумной Легион быстрее, чем вы успеете сказать последнее слово.
