Дирк отвернулся, намеренно сделав это быстрее, чем его глаза успели разглядеть выражение лица Крамера.
Тоттмейстера Бергера в штабе не было – оба унтера ощутили это одновременно, оказавшись в непосредственной близи от «Морригана». Двое или трое кемпферов развернулись, равнодушно провожая идущих «Висельников» насекомоподобным пустым взглядом.
– Мейстер не взял свой конвой, – сказал Крейцер, – значит, далеко не отлучился. В любом случае нам лучше найти Хааса до того, как он вернется.
Все это было глупостью, затянувшейся и ребяческой. Оказавшись возле замершего, как ископаемый стальной слон, танка, Дирк уже жалел о том, что позволил Крейцеру втянуть себя в подобное. Словно можно скрыть от своего мейстера мысли! Если тоттмейстер Бергер не считает нужным ставить своих офицеров в известность о каких-то новостях, значит, эти новости им не предназначены. Так к чему эта игра в шпионов?
Зейделя в штабе также не оказалось, скорее всего, инспектировал какой-то из взводов. Крейцер окликнул кого-то из отделения управления и спросил, где люфтмейстер.
– Дрыхнет, – ответил ему курьер с землистого цвета лицом и рваным пулевым отверстием в подбородке. – Как оберст ушел, так Хаас и завалился в своей норе. Насосался, как комар, должно быть.
С унтерами курьеры Зейделя разговаривали без лишнего уважения, даже фамильярно. Будучи под командованием живого лейтенанта, они считали себя на привилегированном положении относительно прочих мертвецов.
Но Крейцер явился сюда не для того, чтобы переругиваться с рядовыми.
– Оберст фон Мердер?! Здесь был? Самолично, что ли, явился?
– Именно так. Еще до полудня. Явился с парой своих штабных терьеров и при небольшом конвое, бледный, как покойник. Даже трясся весь.
– Вот это дело… – пробормотал Крейцер. – Оберст по своей воле явился к мейстеру в штаб… Да он охотнее бы голову в ствол гаубицы засунул и шнур дернул. Знать, и верно врут метеосводки, переменилась где-то погода… В «Морриган» заходили?
– А как же. Заперлись всем скопом: мейстер, оберст с его офицерами, лейтенант Хаас… Долго сидели, часа два, пожалуй. Только крики слыхать.
– Спорили?
– Канонада целая. – Курьер фыркнул. – Одно слово – офицеры. Как будто генеральские лампасы делили.
– А вышли как? – быстро спросил Дирк.
Курьер взглянул на него с меньшим уважением, видимо, Крейцер считался здесь более влиятельной и важной фигурой, но все же ответил:
– Да как вошли, так и вышли. Обычное дело…
– А оберст, оберст как выглядел?
– Как лягушка надутая, – сказал другой курьер, с повязкой на глазу. – Так, как если бы его папа римский отправил на следующей неделе парад победы в Париже принимать.
Курьеры засмеялись лающим глухим смехом.
– Значит, довольным ушел?
– Еще каким. И убежал, точно хвост подпалили.
– А мейстер?
– Мейстер… Обыкновенно. Хмыкнул только так, по-особенному и тоже куда-то собрался. Уж нам не докладывался, куда…
– Видно, мейстер потрафил в чем-то господину оберсту, – задумчиво протянул Крейцер. – Знать бы только, в чем. Давайте-ка найдем поскорее Хааса.
К сожалению, слова курьера оказались пророческими. Хааса они обнаружили в землянке узла связи, неглубокой, усыпанной окурками и пустыми бутылками, заваленной примитивной колченогой мебелью, документами, обрывками шифрограмм, предметами амуниции и сваленным в беспорядке оружием. Дирк с трудом представлял, как в подобной обстановке можно выполнять задачи офицера связи, но Хаас, видимо, использовал землянку исключительно как место для сна. Сам он обнаружился там же, скрючившийся на лежанке, в бессознательном состоянии. Лицо у него истончилось, нос стал еще более костлявым, как клюв немощной ночной птицы, губы посерели до такой степени, что почти не выделялись на фоне сукна.
– Мертвецки пьян, – констатировал Крейцер с брезгливостью. – Этого и следовало ожидать.
Он попытался привести лейтенанта в чувство похлопыванием по щекам и криком, но тот даже глаза не открыл. Мундир люфтмейстера был до невозможности мят и несвеж, и Дирк философски подумал, что наличие обоняния здесь было бы совершенно излишне – наверняка запах тут стоял отвратительный…
– Брось, – сказал он Крейцеру, – его теперь не разбудить, хоть на части режь.
– Но он единственный, кто сможет нам поведать о том интересном разговоре между мейстером и оберстом.
– Не единственный.
Некоторое время Крейцер пристально смотрел на Дирка, потом кивнул:
– Конечно. Морри.
– Морри.
– Он расскажет, или я сам вытряхну его из банки.
– Спокойнее, Отто. Мейстер наверняка не одобрит подобной жажды знаний.
– Мейстер скрывает что-то от нас. Значит, тому есть причина.
– Не все ли равно? – Оказавшись на свежем воздухе, Дирк взглянул в том направлении, откуда они пришли и где располагался его взвод. Вернуться бы туда, не навлекая на себя гнев мейстера, не вникая в предназначенные для чужих ушей секреты…
– Мне – нет, – твердо сказал Крейцер. Большая птица, нахохлившись, смотрела уверенно и с мрачной решительностью. – Я не доверяю оберсту и не испытываю иллюзий насчет мейстера. Если нам скоро идти в бой, я не возражаю. Но хотелось бы наперед знать, какая масть в козыре.
– Хорошо, – Дирк вздохнул, – навестим Морри. И лучше бы нам сделать это быстрее, пока мейстер или Зейдель не поинтересовались, что нам здесь угодно.
В танке было пусто, но он хранил запахи других людей – Дирк ощутил их самым краем едва функционирующего обонятельного нерва. Наверняка одеколон мейстера, строгий и тяжелый запах которого обитал здесь уже давно, пот нескольких взволнованных людей, сапожный деготь, ржавчина, вытертая кожа сидений, табак… Чувствуя себя ворами, проникшими в оставленный без присмотра чужой дом, они зашли в отсек, заменявший тоттмейстеру Бергеру кабинет. Он тоже хранил следы чьего-то присутствия – карты на столе были исчерчены сотнями ожесточенных резких линий, едва не порвавших плотную бумагу, в пепельнице еще дымились окурки. Морриган находился на своем извечном месте – цилиндр тусклого золота и стекла, бездушный, как чугунный утюг. Дирк испытал к нему секундную жалость – видеть заточенный в золоченом металле разум всегда было тяжело. К тому же разум слишком беспомощный даже для того, чтобы понять всю безнадежность своего положения. И в то же время достаточно могущественный, чтобы держать в себе больше информации, чем любая библиотека или шифровальный центр.
– Морри, информация, – часто общаясь с отрешенным разумом Морригана, Дирк давно научился использовать краткие отрывистые команды, в которых тот распознавал ключевые слова, чтобы ускорить время отклика, – протокол совещаний, два часа назад, здесь. Вывести буквальную расшифровку содержания в звуковом виде. Короткие реплики и функциональный шум не выводить.
