– Ни фига. Люди склонны ценить скорее стабильность, чем перспективы. Если респондент точно знает, что завтра не будет хуже, чем сегодня, он оценивает ситуацию как «скорее удовлетворен».
– Чего здесь хоть жопой жуй – так это стабильности… – проворчал я. – Что там дальше? «Отношения в семье» – пропускаю…
– Предыдущий пункт дает повышение индекса и в этом, – прокомментировал Славик. – Большинство проблем в семье связано с финансовой нестабильностью. Жена хочет шубу, ребенок – айфон, ну, ты знаешь.
– Не знаю, но звучит логично. «Возможность достижения поставленных целей» – это как?
– Допустим, ты хочешь стать директором радиостанции. Если оцениваешь перспективу этого как достижимую – оценка высокая. Если это так же реально, как полететь на Луну, – то низкая.
– А если не хочу?
– Вот! Обычно в этом пункте провал – большинство людей такие же унылые пессимисты, как ты. Но не в Стрежеве! Здесь не ставят себе целей, которых нельзя достигнуть за день. А если твоя цель – днем пообедать, а вечером выпить, – то и возможность ее достижения высокая.
– С ума сойти… «Наличие досуга» – ну…
– У горожан с досугом все хорошо, – Славик торжествующе пристукнул по столу стаканом. – Вкалывать незачем, никто не напрягается, отработал как-то – и вали в «Поручика», стриптиз смотреть.
– «Комфортный климат и хорошая погода», – прочитал я следующий пункт, – куда уж лучше… «Социальный статус» – ну, если с целями все так хорошо… «Дружба и общение» – при наличии досуга… «Политическая обстановка» – ее просто нет. «Экология» – идеальная. «Состояние здоровья» – а тут что?
– Ты знаешь, что смертность от естественных причин в городе нулевая?
– Серьезно?
– С тринадцатого июля ни один человек не умер от старости или болезни!
– Очешуеть…
– Теперь ты понимаешь, Антон? Город всеобщего счастья, где только мы с тобой чем-то вечно недовольны…
– Это требует выпить.
И мы выпили.
Менделев вернулся на вторую часть программы и заиграл что-то разудало-ирландское, легкое, позитивное, вызывающее неудержимое желание немедленно накатить и добавить. Вскоре вокруг него заплясала девушка с жестяной флейтой-вистлом, выводя ею свистящий резкий аккомпанемент. Теперь она была в ярко-зеленом коротком платьице, открывавшем стройные ноги, башмаках на платформе и черных чулках выше колена.
Вот так выглядит сегодня одиночество артиста.
Глава 10
Блокчейн адюльтера в чате
– Доброе утро! В эфире «Радио Морзе» с передачей «Антонов огонь», а пятнадцатого августа был бы День археолога. Если кто-то, окончив жизненный путь простого Покорителя Народов, упокоился в уютном склепе среди милых сердцу коней, наложниц и золотых кубков – это еще не конец. Рано или поздно в его резной саркофаг постучат… Археологи! Посмертный покой героя будет нарушен ради скучной статьи в никчемном журнале, где его перечислят через запятую с теми ничтожествами, чьи земли вспахали колеса его колесниц. Выбери кремацию! Не дай археологу шанса!
А в студии у нас сегодня историк и краевед Дмитрий Пурсон. Он расскажет вам новые, то есть хорошо забытые старые, городские легенды. Встречайте!
Возрастом слегка за полтинник, седой и благообразный, с аккуратной бородкой, Пурсон напоминал мне полковника Сандерса с рекламы известной сети кафешек, специализирующихся на продаже обжаренных куриных запчастей.
– Здравствуйте, Дмитрий, наши слушатели всегда ждут ваших интересных рассказов о родном крае. Тем более что никакого другого у них теперь и нет. Что вы припасли для них сегодня?
– Здравствуйте, Антон, сегодня я хотел бы рассказать историческую легенду, связанную с нашим городом Стрежевом. Большинство историков считают ее вторичной, производной от знаменитой легенды о граде Китеже, но никто не отрицает, что она отражена в историческом документе, подлинность которого не вызывает сомнений.
Эта история записана монахом Троицкого монастыря, игуменом Феодосием, и сам летописец был уверен в ее подлинности, хотя писал с чужих слов. Она относится к началу семнадцатого века, наиболее вероятная датировка – июль 1610 года. Стрежев находился немного в стороне от событий, разворачивавшихся вокруг Смоленска
[36], но однажды тысячный литовский корпус под командованием Гонсевского подошел под стены городской крепости. Поляки и литовцы, входившие в это войско, разграбили ближние села, а посады, по решению городского воеводы, горожане сожгли сами, чтобы осаждающие не нашли там укрытия. Жители укрылись за стенами, воевода распорядился на время осады отменить все наймы и обязал домовладельцев принять у себя посадский и окрестный люд. Крепостица была старая, запасы продовольствия невелики, а артиллерию составляли две казнозарядные кулеврины со скудным огневым припасом да несколько древних картечниц. Все понимали, что город обречен, но воевода и земство решили ворот не открывать и не сдаваться. Решение героическое, но с военной точки зрения самоубийственное. Видимо, горожане надеялись, что захватчики не будут осаждать небогатый городок слишком упорно, а, встретив сопротивление, уйдут своей дорогой. Однако ожидания их не оправдались – тридцатифунтовые осадные пушки Гонсевского быстро разносили полудеревянные засыпные укрепления городского кремля, а бомбы восемнадцатифунтовых гаубиц вызвали внутри пожары. Первый штурм удалось отбить – выбитые северные ворота оказались предусмотрительно блокированы изнутри баррикадой из земли и бревен, замешкавшиеся перед
ней поляки были встречены удачным залпом картечниц и отступили в беспорядке. Однако уже к вечеру первого дня осады стало ясно, что на следующий день стены падут…
Пурсон отхлебнул воды из стакана и продолжил:
– На этом моменте заканчивается подтвержденная историческая часть и начинается городская легенда. На ночном сходе земского правления, посадских и даточных людей, дворян и детей боярских, а также воеводы с присными мнения разошлись. Одни призывали поутру сдать город, в надежде уменьшить число жертв, другие резонно указывали на то, что разозленные потерями поляки все равно всех убьют, а город разграбят и сожгут, так не лучше ли пасть с честью, защищаясь? И никак они не могли между собой сойтись, но тут в помещение собрания спустилась дочь воеводы, красавица Ханна. «Не бойтесь, – сказала она, – просила я Богородицу, и явилась Она ко мне, и сказала, что не желает она гибели нашей, и сей страшный день для нас не настанет, и будет по слову Ее…» Подивились ее словам собравшиеся, да так и разошлись, не договорившись ни о чем.
Однако наутро осаждающие с удивлением обнаружили, что разбитые вчера стены снова целы, обороняющиеся так же многочисленны и даже выбитые ворота стоят как ни в чем не бывало. И снова ударили в стены чугунные ядра, полетели в город набитые порохом бомбы, но и в этот раз не смогли они до ночи взять крепость. Наутро же стены опять стояли целы, а побитые живы, потому что не попустила Богородица лютой гибели для людей православных. Тогда испугались поляки с литовцами, поняв, что высшие силы защищают от них Стрежев, свернули осаду и ушли восвояси, смущенные и растерянные от вида чуда сего.
