– Антоша, мальчик мой…
– Я не «ваш мальчик», и Славик мне не «дружок», я вообще не по этим делам, – вызверился я. – Какого черта происходит?
– Антоша, фу, неужели ты гомофоб? – наигранно манерно удивился Кешью.
– Я гомопофиг. Но я хочу знать, почему отменили мой утренний эфир!
– Потому, что это моя радиостанция, – жестко сказал Кешью, и я заткнулся. А что тут скажешь?
– Двадцать первого июля мы отмечали бы День цензуры! Именно в этот день был принят первый цензурный устав. Он был предельно лаконичен: «Если же в цензуру прислана будет рукопись, противная духу общественного устройства, то комитет немедленно объявляет правительству для отыскания сочинителя и поступления с ним по закону».
В общем, какие бы времена ни стояли на дворе и как бы ни было устроено общество, всегда есть кто-то, кто решает, что вам нужно знать, а что нет…
– Анонсированный эфир с ученым переносится, поэтому придется обойтись новостями науки! Итак:
«Ученые доказали, что марихуана помогает видеть в темноте» – причем даже вещи, которых там нет…
«Ученые хотят признать инвалидностью неспособность найти сексуального партнера» – инвалидам будут выдавать сексуальное пособие, оказывать скорую сексуальную помощь и бесплатно выдадут казенный протез полового партнера.
«Ученые выяснили, почему фаббинг стал нормой общения» – вот черт, я даже не знаю, что это, а оно уже норма. Если вы в курсе, позвоните в студию и поделитесь. Вам никто не ответит, но я буду чувствовать вашу заботу.
«Ученые впервые создали гибрид свиньи и человека» – серьезно? Впервые? Черт, а откуда же они брались до сих пор?
«Нейросети определяют сексуальную ориентацию по снимку» – по снимку чего, стесняюсь спросить?
«Ученые установили, что осы-сверхпаразиты манипулируют осами-паразитами» – подозреваю наличие ос-сверх-сверхпаразитов, которые манипулируют осами-сверхпаразитами, и дальнейшую рекурсию. Но есть ли сверхученые, которые… Как много еще в мире непознанного!
И напоследок любопытный факт – если всех людей на Земле утопить в океане, его уровень повысится всего на четырнадцать сотых миллиметра. Живите теперь с этим знанием.
В телефон пришло сообщение от Анюты: «Можешь подойти в „Палиндром“?» «Сейчас буду», – ответил я. Помахав Чото, показал ему приглашающим жестом на операторское кресло и пошел.
Работающему кафе я уже не удивился. В отличие от Павлика, который изумленно крутил головой, читая надписи на картинах: «КОHУС И РИСУHОК» – графическая композиция карандашом, на таких учатся рисовать дети, «МОТОК С КОТОМ» – котенок с клубком, исполненный теплой пастелью, «И HЕТ ТЕHИ» – оранжевая акварельная пустыня с желтым мячиком солнца, «А ЛЕС У СЕЛА» – сладенький пасторальный пейзажик маслом.
К нам подошел официант, на бейджике которого было имя Николай и слоган «ТУТ КАК ТУТ». Он положил перед Анютой картонку с надписью: «УТРО ВО РТУ» и поставил на нее чашку с капучино. Нас проигнорировал.
– Странно тут, – сказал тихо Павлик.
– Ты даже не представляешь насколько! – хмыкнул я. – Привет, Анюта, что стряслось?
– Привет, Антон! – Аня была серьезна. – Сейчас подойдет профессор Маракс. Я предложила ему дать интервью для моего влога, Павлик запишет видео. Я им покажу цензуру!
Я обратил внимание, что официант что-то пишет мелом на доске для заказов. Анюта сидела к нему спиной, Павлик боком, так что надпись: «РОЗДАН МАССАМ НАДЗОР» прочитал только я.
Забавненько…
– Здравствуйте, – профессор выглядел еще более встрепанным и усталым. – О, Антон, и вы тут, хорошо. Боюсь, это последняя возможность донести до города мою точку зрения. К сожалению, новообразованная чрезвычайная власть предпочла перекрыть для меня все информационные каналы.
– Так что вы собирались рассказать, проф? – спросил я.
Павлик пристроил возле стола штатив с камерой и вывел с нее картинку на планшет.
– Буду гнать сразу в облако, – туманно пояснил он.
– В первую очередь я хотел бы сказать, что мы – я сейчас говорю за себя и свою научную группу – не имеем объяснения тому, что происходит с городом. Проведено множество наблюдений и экспериментов, а также огромная работа по систематизации полученных данных, и все, что мы можем сказать, – происходящее невозможно.
– Но… – Я хотел сказать что-то типа: «Если невозможное происходит, то не такое уж оно невозможное».
– Дайте договорить! – резко оборвал меня профессор.
«ХИЛ ВОРОH, А HОРОВ ЛИХ» – быстро написал официант.
– Дело не в том, что нарушаются фундаментальные законы физики, – с этим, как ни странно, можно было бы смириться, приняв за точку отсчета какие-то новые закономерности. Гораздо хуже то, что постоянно нарушается локальная логика. Мы не имеем повторяемости результатов, одни наблюдения противоречат другим, исследования опровергают друг друга, а значит, нет возможности экстраполировать. Тем не менее с высокой определенностью можно постулировать следующее: во-первых, действие антропогенного фактора, во-вторых – присутствие разнонаправленных временны`х феноменов.
– Это как? – спросил я.
– До Эйнштейна время считалось так называемым «внешним параметром» – фундаментальной особенностью реальности, на которую не влияют никакие другие факторы Вселенной. Сейчас наука полагает, что эта картина мира неверна. Определенно можно сказать, что временны`е интервалы – не внешние и не определяются везде одинаково. Время – внутренний компонент физической системы, оно зависимо от других параметров – в частности, от скорости и гравитации, – а значит, концепция временно`го интервала становится гибкой. Не существует универсального понятия «текущего момента». То, что для одного наблюдателя является «настоящим», может быть в будущем другого человека и в прошлом третьего. Одновременность относительна.
– А что с антропогенным фактором?
– Есть давний спор, более философский, чем физический: является ли так называемый «ход времени» субъективным? В нашем случае я склонен предположить, что да. Даже если для гипотетического «внешнего мира» это и неверно.
– Профессор, – сказала Анюта, – вы не могли бы сказать как-то… Ну, более понятно?
Сергей Давидович потер усталое лицо ладонями и, глядя в камеру, сказал:
– В силу дискретности и несинхронности антропных временны`х потоков в городе происходят регулярные нарушения причинности. Структура пространства-времени повреждена, и последствия растут экспоненциально. Мир становится менее определенным, лишаясь базовых констант. Растет число людей с «талантами» – вернее, снижается порог устойчивости системы, позволяя горожанам не только воздействовать на сознание окружающих, но и произвольно менять вокруг себя причинно-следственные цепочки и даже формировать артефакты разного уровня материальности.
