Ее темные глаза, как буравчики, неприязненным взглядом просверлили в лже-Лодовико с десяток свежих ран, а голос между тем говорил не только о неприязни, но и о каком-то странном облегчении.
– Очухался? Иди, иди же к ней! Сейчас, немедленно, она практически не ела, а третьего дня и вовсе отказалась от пищи. Сегодня даже воду пить не хочет. Иди, коли жив!
Марко чуть не брякнул «вы кто?», но вовремя одумался. Служанка его не боится, это определенно, разве что ненавидит, но в словах ее чудится какая-то брезгливая жалость, что ли… А к кому – к ней?
– Это обязательно делать сейчас? Я тороплюсь к отцу, – изобразив неудовольствие, произнес мужчина.
– Вот уж кто подождет, так это он!
Суховатая рука непочтительно сцапала Марко за меховой отворот рукава и настойчиво потянула за собой.
– Мать сейчас важнее! – сердито выпалила женщина. – Не ест, слабеет на глазах. Ты один, кто может ободрить мэйс Анну!
Марко вздрогнул. Мать. Анна Ди Йэло, мать Нечистого во плоти? Какое совпадение, его собственную мать тоже звали Анной. Он едва не вывалился из кожаных домашних туфель, когда служанка, ростом не доходившая ему даже до плеча, повлекла вперед с неженской силой. Позже он понял, откуда эта сила, без нее ухаживать за жертвой сфумато неро было бы куда труднее.
Перед Марко предстал просторный и красивый зал с каменным полом, выложенным квадратами белого, серого и розового мрамора. Пространство было убрано так, будто предназначалось для увеселений, отдыха и домашних занятий аристократки. Много дорогих тканей, иноземных предметов искусства. Много света – его обеспечивало удивительное панорамное окно, из которого открывался прекрасный, захватывающий дух вид: зимние просторы, тающие слева и справа в дымке очертания гор, мощные стволы гигантских сумарийских кедров и, будто детская игрушка, оброненная в снег – издалека кажущийся пряничным городок Невадо. Яркое солнце ласкало этот пейзаж, вид которого растопил бы самую черствую душу. Но вряд ли восхитил бы женщину, сидящую в глубоком мягком кресле у окна.
Марко остановился перед ней и сперва подумал, что женщина слепа – так она была безучастна ко всему, но и на звук шагов тоже не повернула головы. Она определенно была ровесницей служанки, в смолисто-черных косах блестели нити седины, едва заметные морщины пролегли на лбу, у наружных уголков глаз и по носогубным складкам. Анна Ди Йэло была умопомрачительной красавицей в молодости, сейчас она тоже оставалась невероятно хороша, несмотря на возраст. Руки и вообще кожа были белыми и ухоженными, знатная мэйс не знала никакой тяжелой работы, но не только в этом дело. Руки, как плети, безвольно свисали из пены нарукавных кружев с подлокотников кресла. Платье из темно-синего атласа оттеняло цвет бессмысленно распахнутых глаз – таких же ярких, как у мессира Лодовико. Ноги в расшитых жемчугом атласных башмачках утопали в ворсе медвежьих шкур, из которых вокруг кресла было построено своеобразное гнездо. Полукругом были расставлены медные жаровни с углями, от которых шло ровное и приятное тепло.
Слепа и глуха, так, что ли?
Марко вдруг почувствовал, что вся эта неподвижность, безразличие, распахнутые глаза, которые служанка увлажнила смоченным в теплой воде из стоявшей неподалеку чаши шелковым платочком, эта безвольная поза – что-то страшное и необъяснимое. И был прав.
– Я не могу накормить ее! – в отчаянии прошептала компаньонка-служанка. – Не хочет. Она изменилась к худшему с того момента, когда тебя принесли в замок истекающего кровью. Возьми же ее за руку, непутевый сын, возьми…
Синомбре на деревянных ногах двинулся вперед. Он опустился на колени в мягкий и плотный мех, взял прозрачную, истонченную слабостью белую руку, холодную, будто мрамор, – и сжал в своих горячих ладонях. Сцена продолжалась недолго. Веки красавицы дрогнули, губы приоткрылись, шея напряглась, будто женщина пыталась что-то сказать, а затем Марко ощутил слабое-преслабое пожатие пальцев. Его пробрал озноб.
Откуда-то справа, у дверей послышался голос мессира Армандо, такой спокойный и сдержанный, что яснее ясного указывал на бушующие в нем скрытые чувства.
– Инез! Выйди! – сказано было женщине, присевшей в глубоком поклоне. – Не забудь – прогулка в зимнем саду, массаж, чтение книг вслух, все своим чередом. Думаю, сейчас она поест.
– Да, мессир.
Женщина поспешно удалилась. Марко продолжал сжимать руку Анны, которая уже не реагировала на его прикосновения, но на обескровленных щеках мэйс появился слабый румянец.
– Что с ней?
– Полное бесчувствие. Она глуха, нема, слепа. Для нее нет запахов и вкусов. Она не парализована и способна двигаться, но мышечного чувства тоже практически нет, а потому Анна живет в проклятом коконе из небытия. Никто не знает, что творится у нее в голове. Это началось после родов – постепенно, день за днем, она расставалась с миром ощущений. Я потерял правую руку куда быстрее. – Сухой и нарочито равнодушный голос Армандо не мог дать полную картину страданий семьи, но Марко как будто чувствовал ее кожей. – Год за годом, скоро будет двадцать девять лет такого состояния. Плоды трудов Гвидо Алмазные Пальцы, сфумато неро…
Синомбре тряхнул головой. Нет! Неужели брат отца мог быть таким чудовищем? Колючий взгляд черных глаз старика, опирающегося искалеченной рукой на спинку кресла провалившейся в темный мир без звуков и запахов супруги, как будто кричал:
«Да! И ты вечный мой должник, сын Диего и племянник Гвидо!»
– Неужели вы не могли… – начал Марко, но тут же осекся.
Рыцарь Храма, пусть и не в Совете, но с его-то возможностями позвать лучших врачей и оплатить любое существующее лечение? Если бы мог, сделал бы все, несомненно.
– Как можно излечиться от последствий сфумато неро, мальчик… Никак. Разве что найти портрет, по которому была наведена порча, да попытаться разрушить колдовство с помощью мастерства, замешенного на любви и сострадании. Никто не нашел его до сих пор. Забудь и ты. Даже если найти, я не знаю ни одного случая восстановления после колдовства, причиненного магией живописи. Об Анне заботится Инезилья, ходит за ней как за ребенком. Лодовико проводил в покоях матери хотя бы несколько минут в день, когда бывал в Белом замке. Она единственная, к кому он был нежен и терпелив. Анна не распознала подмены, как и доктор Гален. Жаль, что ты не дал ему себя осмотреть, но и Лодовико поступил бы так же. Мне это по душе, ты сразу делаешь большие успехи! Пойдем-ка, мальчик, поговорим, как отец с сыном, первое испытание ты выдержал.
Глава 6
Новая жизнь и Анна Салазар
Помещение, в котором расположились Марко и мессир Армандо, представляло собой гибрид богатой библиотеки и заброшенной мастерской. Не приходилось сомневаться, что здесь когда-то работал сам Ди Йэло-старший. Умеренный слой пыли на укрывающих полотна и художественный инвентарь холстинах и кожаных футлярах говорил о том, что слугам сюда путь заказан. Единственное, что свидетельствовало о недавней, свежей работе – темная ткань со следами красок, скрывающая холст на подрамнике высотой в человеческий рост. Мессир Армандо проследил заинтересованный взгляд гостя и улыбнулся в седую бороду.
