– Да, мессир.
Для Марко крайне важен был этот разговор, идущий на равных в обстановке ни к чему не обязывающей конной прогулки. Все-таки мессир Армандо принадлежал к старшему поколению и его инструкции по поведению с Донателло и другими дружками сына могли идти вразрез с установившимися взаимоотношениями. Как исполнителю роли, Марко всегда было важно понять, чем дышит персонаж в обычной жизни, будь он реальным лицом. Хороший актер понимает своего персонажа, даже самого что ни на есть отрицательного героя, иначе выдаст полную халтуру и будет освистан.
Но беседа длилась недолго. Внезапно с лаем полетел куда-то вперед кудлатый пес Донателло, Трезор. Подступали сумерки, завершающие зимний день в лесу, наполнившемся человеческими возгласами, лаем собак, мельканием огней среди деревьев.
– Что там?!
Мужчины переглянулись, пришпорили коней, срываясь с места вслед за Трезором, на тропу в ельнике. Донателло бросил на сюзерена быстрый взгляд, понял, что тот вооружен только охотничьим кинжалом на поясе, и тут же выхватил из ножен меч, на всякий случай занимая оборонительную позицию и прикрывая Лодовико.
Защита не понадобилась. На открывшейся всадникам небольшой поляне скопились люди в сопровождении десятка собак. Судя по одежде, крестьяне из ближайшей деревни, фермеры с хуторов. Вооружены были так, словно собирались охотиться на крупного зверя, зажигали факелы, кричали и наступали на какого-то бородатого дядьку в добротном кафтане, отделанном мехом. Тот порывался сесть на всхрапывающего, испуганного разлаявшимися собаками коня и одновременно увещевал толпу, убеждая не ходить куда-то, а ждать помощи и сейчас же разойтись по домам.
– Не уйдем! – напирала толпа. – Ишь, чего захотел, а еще староста!
– Что здесь происходит? – резко спросил Донателло, но поначалу его никто не услышал.
Тогда то же самое спросил Марко, направив коня на толпу, и вот тогда-то мгновенно наступила относительная тишина. Люди замолчали, буянить продолжали только псы, на которых тут же зашикали, затопали и замахали руками.
– Так что тут? – переспросил Марко.
Мужики стаскивали с голов шапки, молча и угрюмо кланялись. Староста, тот самый бородатый дядька, поклонился ниже всех, в пояс.
– Мессир, – начал он, – говорят, вы в добром здравии…
– Короче, – сказал мессир. – По существу.
– Девочка пошла в лес за хворостом… медведь-шатун… нашли ее только что, разорвал… Они хотят идти в Белый замок, а я говорю, так нельзя, это не ваше дело, это надо в Первый Храм, к господам-рыцарям, что управляют дикими зверями.
– Точно, не наше, – встрял Донателло и сплюнул в снег. – Правильно, валяйте по домам, приедут, отловят вашего шатуна… Охота на крупняк вообще только с разрешения хозяев земель, так что нечего…
Он не договорил, потому что получил подзатыльник, отвешенный тяжеленной рукой, и едва не кувыркнулся вперед через голову коня.
– Не мое что?.. Повтори, я не расслышал, – тихо сказал Марко.
Старосте показалось, что глаза чернобородого Нечистого сейчас взглядом прожгут в кафтане дырку похлеще факела, которым ткнул в него один из разъяренных фермеров. Шатун бродил в окрестностях уже неделю, задирая овец, коих выгоняли в предгорья полакомиться мхом из-под неглубокого пока что снега, а из Первого Храма никто так и не приехал. И вот сегодня погибла младшая дочь того самого фермера. Отец потерял голову от ярости и горя.
Рыцари не вмешиваются в сферы деятельности друг друга, об этом староста прекрасно знал, и сейчас (как, впрочем, и всегда) чувствовал себя между молотом и наковальней. А охота на медведя и впрямь господская забава, остальное – браконьерство.
– Спускайте своих собак. Пусть берут след, – проговорил мессир, намереваясь также приказать Донателло скакать в замок.
Там же есть псарня, егерь, в конце концов, а также достаточно верзил мессира Армандо и других мужчин, способных выйти на охоту. Надо обложить опасного зверя, да и расправиться с ним.
Марко не успел распорядиться, потому что произошло нечто странное, мгновенно смешавшее организованную толпу на поляне в кашу-неразбериху. Дурными голосами взвыли псы, поджимая хвосты и прячась за людей. Будто взбесились лошади, вставая на дыбы. Синомбре не удержался в седле и свалился в сугроб под ругательства Донателло, моментально спешившегося, чтобы в случае чего прикрыть Лодовико своим мечом. Раздавались испуганные крики людей, отпрянувших к центру поляны и выставляющих вперед факелы и рогатины.
И в придачу ко всему – оскаленная морда огромного зверя, вставшего на задние лапы, возникшего как бы из ничего на самом краю густого ельника, окружавшего поляну.
Марко не знал, что медведи могут вырастать такими огромными, вполовину больше человеческого роста, будучи на задних лапах. Познания о крупных диких зверях и их повадках он имел поверхностные, но что-то подсказывало, что вставший из берлоги шатун должен выглядеть несколько иначе. Да и какой шатун в самом начале вовремя пришедшей зимы, после такого щедрого и теплого лета и аналогичной осени? Этот же зверь был странным – огромным, лоснящимся, полным сил, свирепым. Из оскаленной пасти летели клочья пены. Он буквально грудью попер на скопище вооруженных людей – а ведь не был загнан в угол. Медведь не защищался в отчаянии, он нападал! И двигался он тоже странно, словно тряпичную куклу кто-то тянул за привязанные нитки – неумело и издевательски, создавая уродливую, неестественную пластику движений.
Все произошло в доли секунды, показавшиеся вечностью. Люди в каком-то оцепенении, короткий меч Донателло тут не помощник, кинжал медведя только оцарапает…
Медведь кинулся в гущу толпы, но на переднем крае оказался мессир Лодовико. Он только вскинул руку в черной перчатке, будто пытаясь защититься. Кажется, оцепенение прошло, и вот пошли в ход и рогатины, и замах мечом, метивший в пасть зверя…
Ничего этого уже не было нужно. Медведь превратился в оледеневшую глыбу. Староста, стоявший в этот момент чуть в стороне, потом клялся в деревенской корчме, что видел темную тень, покинувшую тело чудовища за миг до замораживания мессиром Ди Йэло. Над старостой смеялись. Померещилось со страху, не иначе. Ему бы в сказочники!
Ошеломленный собственными действиями Марко стоял, тяжело дыша, весь мокрый от пота. Артефакт подчинился ему в тот момент, когда этого не ожидалось совсем. Послышались сдержанно-восхищенные голоса:
– Ай да мессир!..
Марко так и не узнал того, что болтал про темную тень староста. Но дело-то было в том, что сам он ее тоже видел – столь же ясно, как почувствовал смрадное дыхание животного, как будто несущее с собой дух разложения мертвой плоти. С этим медведем было что-то не так…
– Сжечь целиком. Шкуру не обдирать, – коротко бросил мессир Лодовико, садясь на заботливо подведенного коня. – Мои люди прочешут окрестности в ближайшую неделю. На всякий случай. И чтоб дети в одиночку по лесу пока не шастали!
