Еще бы не отпустить! Подруге с такими связями можно только порадоваться. Лусия Ди Эстелар!
[15] Одна из богатейших невест Сумары! Младшая сестра одного из рыцарей Первого Храма – члена Совета, имя на слуху, как и слава. За руку и сердце этой яркой брюнетки, способной зрелищем своей красоты оживить мраморные статуи в Главной сумарийской капелле, уже не первый год шла настоящая битва претендентов. Брат, Орсино, не торопился выдавать девушку замуж – оба они осиротели по причине все той же Красной Смерти, затронувшей едва ли не все знатные фамилии королевства. Ему было шестнадцать, ей – позднему ребенку семьи Ди Эстелар – меньше года. Они остались вдвоем, поскольку средний брат тоже умер, и были очень друг к другу привязаны.
Тянуть с замужеством в двадцать один год непозволительная роскошь даже для богатой красавицы, дурной тон, посмешище! Но Орсино души не чаял в сестре, оставаясь ее опекуном, потакая всем прихотям, и не торопился устроить ее брак, потому что она не хотела замуж и честно твердила об этом. Она выросла своенравной, избалованной, дерзкой на язык, но потенциальных женихов это не отталкивало. Среди них, кстати, числился и убитый на поединке Томазо Де Лаго.
– Оставьте меня все, – сказала мертвенно-бледная Лусия, запираясь в своих покоях после известия о дуэли с двойным смертельным исходом.
Значит, не так уж безразличен был ей один из воздыхателей, если три дня спустя она вышла из спальни, впервые в жизни одевшись в черное платье с глухим воротом, без намека на украшения и косметику. Именно к ней, в замок Эстелар, примчалась Бьянка, отпросившись у пребывающих в смятении родителей и потратив на дорогу целый день. Последний раз девушки виделись наедине около полугода назад, и сейчас Бьянка была поражена, когда увидела бледное и осунувшееся лицо подруги.
– Томазо так много для тебя значил? – с искренним сочувствием спросила она после обмена приветственными поцелуями в щеку.
Ответом стал красноречивый взгляд черных глаз – такой, что оставалось только обняться и поплакать вместе. Девушки не знали свежих новостей, коротая время в обществе друг друга. А между тем среди снежного кома слухов, обрастающих несуществующими подробностями, черным угольком мелькнуло главное: Ди Йэло-младший все-таки жив, хоть и опасно ранен. Новости понеслись неконтролируемой лавиной с горного склона, и семья Ди Боске барахталась в ней дня три, покуда не было доставлено голубиной почтой письмо для мессира Джанно. От будущего зятя, уверяющего в своем относительном здравии, полной дееспособности и обещаниях сыграть свадьбу в Белом замке – только с гораздо меньшим размахом, нежели планировалось изначально. Комнаты для невесты готовы.
Почтовая птица уже летела в замок Эстелар.
«Немедленно возвращайся домой!» – гласила короткая отцовская записка, которую дрожащими пальцами разворачивала Бьянка. Надлежало ожидать свадьбы, потому что жених оказался вовсе не мертвым. Семья Ди Боске моментально начала подготовку к переезду дочери.
Подруги сидели в зимнем саду, полном южных растений из Галанта. Занималось солнечное утро, розоватый свет проникал сквозь панорамные толстые стекла, стоившие целое состояние – и, должно быть, он-то и окрасил румянцем щеки мэйс Лусии.
– Что? – переспросила та, когда Бьянка с отчаянием, дрожащим голоском зачитывала содержимое записки с указанием причины быстрого возврата в округ Невадо. – Мессир Ди Йэло жив?!
– Жив… – поникла гостья. – Видно, от судьбы не уйдешь. Не могу поверить своим глазам, Лусия. Я так надеялась, что все позади…
– Ты так его ненавидишь? – спросила красавица-брюнетка.
К ней как будто стремительно возвращалась прежняя живость речи и манер – только мэйс Ди Боске этого не заметила, будучи поглощенной своими мыслями.
– Нет, – покачала она головой, обвитой белокурыми косами. – Я же его никогда не видела. Только портрет в миниатюре. Но ты же знаешь, что о нем говорят. Ты бы хотела выйти замуж за мужчину, который пожелал видеть на брачном сфумато твои слезы и боль, Лусия? Хоть в прорубь головой, честное слово…
– В прорубь? – почти весело фыркнула мэйс Ди Эстелар. – Ну нет. Любопытно, на что ты была бы готова ради того, чтобы избежать этого брака и стать свободной от всего? А вдруг я смогу помочь?
Голубые глаза мэйс Ди Боске смотрели с таким удивлением и недоверием, что красавица рассмеялась своим чудесным, глубоким, завораживающим смехом, слегка запрокинув головку и показав белые зубки – смехом, заслышав который мужчины сходили с ума от вожделения.
– Я могу помочь, Бьянка. Но тебе придется расстаться с прежней жизнью обеспеченной девушки из знатной семьи. Наша троюродная тетушка в Галанте собирается открыть пансион для благородных девиц. Горная местность, уединение, свежий воздух, никаких соблазнов рядом. Она ищет себе наперсницу, помощницу и компаньонку в одном лице. Она неплохо платит – никак не меньше полутысячи гольдано в месяц, но для меня, например, это сущие гроши. Я могу спустить больше за полчаса в лавке торговца тканями. Представь себе, только вчера вечером я получила от тети письмо и думала, как подобрать ей подходящую кандидатуру.
– Ты шутишь?
– Нисколько.
Лусия позвонила в серебряный колокольчик, стоявший около бочонка с фикусом. Вышколенная служанка прибежала немедленно, выслушала распоряжение, а потом вернулась обратно, неся своей госпоже шкатулку с корреспонденцией.
– Вот, прочти сама.
Строчки прыгали перед глазами, сердце стучало. Бьянка прекрасно помнила тетушку из Галанта – та приезжала в пансион навестить племянницу и заодно посетить родные места, в которых редко бывала со времен замужества и отъезда в соседнее государство. Тетушка казалась очень милой и доброй. Бьянка никогда не имела своих собственных денег, но прекрасно знала им цену, занимаясь домашним хозяйством. Пятьсот гольдано – это отличная сумма для той, которая предпочтет еду, тихий угол для проживания и книги нарядам. Можно даже откладывать. А вдруг…
Но что скажут родители? Ведь это пятно на семейной чести Ди Боске прежде всего! Нет, как она посмела подумать о переезде? Неблагодарная дочь – вот настоящее ей название! Но тут Бьянка неожиданно вспомнила некоторые моменты работы над брачным сфумато. О том, как ей пришлось держать руку над пламенем свечи, чтобы вызвать боль от ожога. Вспоминать, как умирали вытащенные ею по весне из грязной лужи утопленные щенки – с ними расправился конюх по равнодушному распоряжению матери, которой мешал отдыхать скулеж комнатной собачки, разродившейся в ее покоях. Это пришлось оживить в памяти для того, чтобы мастер сфумато мог запечатлеть ее слезы – ведь их хотел видеть заказчик! Приливом крови к лицу обернулось сейчас и воспоминание о недавней отцовской пощечине и безразличии матери, склонившейся над эскизами ожерелий…
Слова подвернулись на язык сами собой.
– Я готова! Лусия, но ведь у меня ничего нет, кроме этого дорожного синего платья. Я приехала одна, без служанки…
