– Лодовико, позвольте… позволь… я могу…
Новобрачная переоценила свои силы и весьма умеренные способности к бытовой магии, которые всегда пасовали перед волнением. А потому, едва ее тонкие пальчики совершили успокаивающий жест, включенный в элементы заклинания Здоровья, темные жесткие волосы на мужской груди окрасились в ультрамариновый оттенок, по яркости не уступающий оттенку глаз Ди Йэло-младшего.
– Что происходит? – недоуменно вскинулись брови мужа.
Он опустил голову и с подозрением приглядывался к волосяной поросли неправильного цвета. А между тем Бьянка потихоньку пришла в настоящее отчаяние от неудачи, сделала шаг назад, запуталась в сползшей с обнаженных плеч и частично расстегнутой сорочке, оступилась, взмахнула рукой и… теперь вот уже в мужниной бородке прорезались ярко-синие пряди.
Затем борода посинела целиком.
«Убей меня Терра!»
Со стыда хотелось провалиться сквозь землю. Сейчас супруг придет в ярость, вне всяких сомнений… Бьянка сделала последний жест руками, который должен был свернуть испорченное заклинание, возвращая все на круги своя, но и он не удался. Финальным аккордом стал отчетливо приподнявшийся халат Лодовико – как раз в том месте, где полагалось быть мужскому естеству. Что, неужто и там синяя окраска?
«Что я натворила!»
Мэйс Бьянка закрыла пылающее лицо руками. Все хорошее перечеркнуто, что сейчас будет? Он убьет ее сразу или…
Сначала она услышала хохот – начавшийся с растерянных нот, а затем перешедший в жизнерадостный смех от души.
– Эолова башка… реквизит подвел… – отфыркиваясь, сквозь смех загадочно пробормотал муж. – Перебор с перевоплощениями, давайте занавес…
Мужские руки аккуратно притянули девушку к себе, утешительно обнимая и успокоительно поглаживая по волосам и спине.
– Бьянка, хорошая моя, сделай все как было, прошу. У тебя должно получиться. Или скажи, сколько это продержится.
– Я не знаю, – пискнула в ответ новобрачная сквозь слезы. – Сколько это длится у мужчин. Может, он сам как-нибудь опустится…
– Я про синюю бороду, мэйс Бьянка, – довольно-таки холодно ответил супруг, после чего прыснул со смеху вторично. – Прости, что засмеялся. А про него… Дело совсем не в твоем заклинании. Ты так прекрасна. Мне трудно сдержаться.
Поглаживания спины и плеч не казались чем-то пугающим или неприятным, напротив. Бьянка была смущена всем – от собственной двойной промашки (он про бороду, а она про что?) до необычных сладостных ощущений дрожи и удовольствия в теле. Ей нравились прикосновения. Мужская рука зарылась в волосы, нежно потянув их, а к сомкнутым векам, на ресницах которых быстро высыхали последние слезинки, внезапно притронулись губы – легкими поцелуями. Никто не целовал Бьянку в прикрытые глаза – даже мать в детстве на ночь, предпочитавшая быстро глянуть на дитя, уже заснувшее с помощью няньки. Никто и никогда…
Разве что он, имеющий репутацию чудовища и заказавший брачный портрет невесты, вынужденной для позирования проходить через боль и ужасные воспоминания детства. И не эти ли стены богато убранных покоев слышали крики похищенных девушек? Где правда – тот Лодовико, молва о котором полнится ужасом, и какой-то другой, которого она наблюдает лично?
– Нет… – прошептала Бьянка.
Объятия начали ослабевать – слишком быстро, пробуждая разочарование, отнимая уже заполнившее тело тепло желания, унося с собой что-то такое, на что новоиспеченная мэйс Ди Йэло смутно надеялась после прошедшей ночи и почти поверила, как в какую-то несбыточную мечту.
– Нет! – снова прошептала она, выдыхая с силой, сама прижимаясь к тому, кого только что хотела оттолкнуть, обвивая руками его шею.
И это означало абсолютно согласное, незыблемое «да».
Утро растянулось надолго – для многих. Во-первых, жителям самых северных городов Сумары довелось понервничать и отпустить немало ругательств в адрес семейки Ди Йэло, потому что суровый мороз продержался едва ли не сутки. Во-вторых, Командору Третьего Храма, покинувшему свадебное пиршество с помощью портала после двух часов ночи, пришлось этим утром вернуться в Белый замок по личной просьбе мессира Армандо, чей сын увлекся исполнением супружеских обязанностей так, что проигнорировал свежее письмо от Совета. Мессир Бентозо звучно выругался своим певчим басом, но тут же пожал плечами.
– Он новобрачный. Имеет право, в конце концов! Но если еще раз заиграется в постели когда не надо, выкину из Совета к Эоловым пяткам! Приперло жениться зимой!
В общем, Раймундо Бентозо расчехлил кисть – для него это не составило труда, зато послужило причиной для появления парочки свежих памфлетов у уличных поэтов, где игра слов описывала крайне двусмысленную ситуацию с «исполнением долга». Вечером того же дня неугомонный Беллини, непочтительный даже по отношению к сюзерену и не преминувший передать в Белый замок содержимое памфлетов, получил-таки от Лодовико по шее, да не один раз (к полному удовлетворению женской части прислуги в замке). А служанка… да, служанка, наводившая к вечеру порядок в покоях мессира Лодовико, заменила-таки простыню на хозяйской постели. Согласно вчерашнему резкому высказыванию Ди Йэло-младшего, никто бы не осмелился вывесить ее на всеобщее обозрение, но мессиру Армандо немедленно донесли, что брак сына состоялся.
В-третьих, синие пряди в бороде новобрачного сами исчезли к закату. О них, как и о другой синюшной растительности, так никто доподлинно и не узнал. Правда, мальчишка, убежавший по приказу мессира на кухню за завтраком для молодых, потом на той же кухне нес какой-то бред о синей бороде.
– Сам видел, вот разрази меня Эол! Борода взаправду синяя!
Он успел что-то такое заметить краем глаза, когда мессир высунулся из дверей, чтобы принять поднос с кушаньями.
И никто не мог знать, отчего к вечеру чернобородый рыцарь вдруг стал мрачнее тучи. Все давно привыкли к резким сменам его настроения, чего удивляться… Не мог же мессир Лодовико расстроиться из-за неприятного известия об одном из слуг, Руфино? Такое и предположить-то нелепо. Пользуясь парочкой свободных дней, которые предоставили челяди по поводу свадьбы Ди Йэло-младшего, парень отправился в Невадо, к матери – да и расшиб рыжую голову о какой-то пень, свалившись в лесу с лошади. Не иначе набрался хмельного на радостях, а может, лошадь чего испугалась в ночном лесу. Нашли его лесорубы утром. В город привезли живого, но в полном беспамятстве. Вот и урок – не езжай верхом пьяным, дурень!
А между тем мессир Лодовико уже отдавал распоряжения Донателло:
– Васко… Пошли кого-нибудь к Галену. Не трепли языком – думаю, это понятно. Мне нужно, чтобы парень был жив – и при памяти.
– Да, мессир. – Непроницаемое выражение лица ближайшего приспешника слегка изменилось. – Позволь уточнить, а нужно, чтобы это дошло до мессира Армандо в каком-либо виде?
Тяжелый взгляд синих глаз – исподлобья – мог бы многих обратить в бегство, но Васко его привычно выдержал, а затем услышал:
