– Так что тебе нужно, красотка? Чем я тебе насолил?
– Ты – ничем!
– Тогда кто?
Диалог внезапно прервался. Васко напрягся, прислушиваясь к чему-то, а затем ослабил хватку на запястьях девушки. Мартина попыталась воспользоваться его замешательством, вскакивая, но тут же закричала от неожиданности.
Приоткрытое круглое окошко распахнулось со стуком ставня о стену – так, что с жалобным звоном на пол полетели осколки стекла. В комнату ворвался поток воздуха, маленький снежный вихрь и… какая-то разъяренная птица, когтями едва не полоснувшая Мартину по лицу.
Болотная сова. Этот комок перьев вряд ли был способен самостоятельно выбить окно, но имелось подспорье: голубоватый ореол свечения вокруг совы указывал на вмешательство магии, а когти… На когтях были заостренные стальные накладки. Сова с клекотом атаковала обоих – и Васко, и Мартину.
– Ох ты ж! – Донателло швырнул в атакующее создание маленькой диванной подушкой, мгновенно распотрошенной на полоски ткани и ворох перьев. – Плохо дело!
– Убери свою птицу! – Мартина сжалась, прикрывая голову руками и отворачиваясь от стальных когтей.
– Дуреха, она не моя!
Донателло набросил на сову свой плащ и указал девушке на круглое окно с остатками жалобно скрипящей выбитой рамы.
– Беги.
– Что?..
– Я сказал: беги. Сейчас здесь будет хозяин совы…
Грохот сапог за дверью подтвердил его слова – по лестнице быстро поднималось несколько человек.
– …а ему вряд ли нужен случайный свидетель.
Светлые глаза посмотрели на девушку с насмешливым сожалением.
– Давай в окно. Я найду тебя, красотка… – Донателло соорудил перед дверью баррикаду из перевернутого стола и софы, закончив фразу: –…если буду жив. Или сама найдешь, кажется, у тебя есть опыт.
– Но…
– Я сказал, лезь в окно. Ты мелкая и явно ловкая, пройдешь. Тут невысоко, будешь падать, руки не выставляй, не то поломаешь.
Васко был прав. Округлое окно было слишком маленьким для его широченных плеч и мышц могучего торса. Худенькая девушка, хрупкая и с узкими, почти мальчишескими бедрами, да без вороха нижних юбок знатной дамы под платьем, да со своей сноровкой бывшего воровского ремесла, о которой Донателло не знал, но уже заподозрил, могла справиться легко.
В дверь ломились. Понятно, что хозяин трактира и все посетители немедленно затаились, как обычно бывает в таких случаях. Аристократы разбираются друг с другом – не лезь не в свое дело. Донателло сдвинул брови и, не дожидаясь каких-то действий со стороны девушки, схватил ее поперек талии и подтащил головой к окошку.
– Все, мое терпение лопнуло.
Напоследок он развернул Мартину к себе и, все так же насмешливо глядя в бледное лицо, полюбовался на яркие губы, шелковистые дорожки бровей, точеный вздернутый носик и притянул к себе для поцелуя. Затем перехватил поудобнее тоненькое тело, помогая, направляя, да еще и подталкивая под мягкое место, где его руки задержались гораздо дольше, чем было нужно для проталкивания юркой девушки в окно, размерами соответствующее разве что форточке.
Под аккомпанемент собственного короткого крика Мартина полетела вниз, успев сгруппироваться и падая на бок, в рыхлую кучу снега, увенчанную золой и каким-то относительно мягким мусором, состоящим из рухляди. Ушибла все-таки плечо и бок. Правая сторона подола была разорвана, на ноге саднил рваный порез – похоже, с занозами от деревянной рамы, но ничего этого бывшая воровка сразу не заметила.
Следом полетела ее накидка, перчатки и красная шапочка.
Сверху послышался шум – нападавшие наконец вышибли дверь, и в «Пьяной мухе» закипела драка, сопровождаемая клекотом выпутавшейся из плаща болотной совы.
Глава 14
Вечерний досуг у каждого свой
Мэйс Бьянка легко справилась с заклинанием Вечернего света. Сейчас у нее не было повода для волнения, округлый золотистый шарик образовал вокруг свечи в лампе ореол, увеличивающий яркость освещения и замедляющий горение фитиля. Свечи хватит надолго, а ореол не только светит сам, но и не даст пламени погаснуть даже при быстром движении со свечой без стеклянного купола лампы. Хоть вышивать, хоть читать, а уж бродить по зимнему саду, таинственно поблескивающему глянцевыми листьями экзотических растений и удивляющему раскрывающимися лишь ночью цветами кактусов, – тем более. Зимой темнеет рано. И несмотря на то что самая длинная ночь года уже позади, день только-только начнет прибывать по минутам, как по каплям. Сейчас четыре часа пополудни – но, по сути, так же темно, как ночью. Дальний угол зимнего сада был лишен растительности, в холодное время года все вазоны и кадки с растениями переносили вглубь, где поддерживалось тепло, а скошенный потолок в этом углу состоял из толстых стекол, выходящих на закат. Сейчас же сквозь эти стекла было видно далекое небо – темно-синее, обильно украшенное бриллиантовой россыпью звезд.
Холодное небо, предвестник мороза. Значит, супруг Бьянки сегодня ночью снова может застрять в своей мастерской до утра? Впрочем, он и сейчас занят – уединился с мессиром Армандо. Вчерашнее утреннее возвращение в Белый замок прошло весьма суетливо, об отдыхе никто и не подумал. Бьянка была возбуждена и праздником, и ночным происшествием. Она не видела самой схватки, но быстро узнала ее итог, и первой мыслью, как пощечиной, обжег внезапно нахлынувший страх за Лодовико. Тут бы посмеяться над собой – раньше до дрожи боялась одного его имени и бессовестно радовалась известию о смерти, а теперь жутко перепугалась за него, когда увидела окровавленный рукав и длинный зашитый порез на плече.
Ей было не с кем поделиться впечатлениями. Будь Валентина близка со своей дочерью так, как полагалось любящей матери, она бы уже получила письмо с проявлениями радости. Но Бьянка отослала родителям совсем другое письмо – сдержанное, деловое, почтительное, как и положено благодарной воспитанной дочери, не более. Девушка хотела бы написать подруге, Лусии Ди Эстелар – как она, бедняжка, наверное, терзается неудавшимся побегом и беспокойством за Бьянку! Но Лусия, несомненно, все еще скорбит по убитому Томазо и письмо придется некстати, потому что в нем Бьянка расскажет о совсем другом Лодовико, убившем небезразличного Лусии Де Лаго. Каково придется той? Жестоко так поступать с подругой, вот Бьянка и не написала ничего, ожидая благоприятного момента.
Впрочем, Лусии она не написала еще по одной причине, мучившей ее одним-единственным вопросом: как кучер мог перепутать дорогу и поехать к тракту в предгорьях? Ведь оттуда к летнему поместью семейства Ди Эстелар добираться гораздо дольше! Почему он не реагировал на стук Бьянки в стенку возка? Если он ослушался госпожу, то куда вез саму Бьянку?
Новая мэйс Ди Йэло тряхнула белокурой головкой, отгоняя навязчивые мысли. Этим сумрачным серым утром состоялась, если можно так сказать, вторая ночь любви в ее жизни – не такая сумбурная, как первая, обошлось без посиневших волос и бороды, а заклинание Здоровья, чисто и без малейших помарок воспроизведенное мэйс Ди Йэло, избавило мужа от неприятных ощущений в области свежей раны – на несколько часов. Те самые часы ушли на то, чтобы трепетно познавать друг друга, и все же… Как бы ни пытался Лодовико маскировать задумчивость, он как будто пребывал в мыслях где-то далеко, держа изнемогающую от неги Бьянку в объятиях. Она спросила, в чем дело, с замиранием сердца и ожиданием чего угодно в ответ, но увидела только легкую улыбку и услышала загадочные слова о том, что мессир Ди Йэло более всего «хотел бы вернуть свое лицо».
