– Золотой Ключ сумарийские маги-сфумато ищут с незапамятных времен, дети, – продолжал Бентозо. – Многие сейчас предполагают, что это всего лишь метафора, обозначающая совершенство. Никто не знает, как он выглядит. Возможно, он обретает форму по наитию – ту форму, что задумает нашедший его. Но древние манускрипты утверждают, что Ключ имеет конкретный и точный вид, как мерцающее облако, заключенное в непроницаемый стеклянный сосуд без выхода, и конкретное же местонахождение. Его можно использовать один раз, после чего должно пройти длительное время, чтобы субстанция Золотого Ключа сконцентрировалась и собралась снова. Им давно никто не пользовался, и как это сделать, доподлинно неизвестно, но употребить его силу можно двояко – и для великого добра, и во зло, а потому важно отличать одно от другого. Для этого вы учитесь не только мастерству, но и контролю над собой, дабы чувства не мешали вам оценивать дела, поступки и явления с позиции чистого разума. Не все из вас захотят – или смогут – остаться на этом пути, да будет так…
Мощный голос Раймундо Бентозо плыл под сводами Капеллы.
– Но вы должны помнить, что вполне можно уйти с пути Трех Божеств в обычную жизнь. Это достойно! Не обязательно становиться мастером-сфумато, получить Печать Леонардо или лелеять мечту о рыцарском стяге. Достаточно быть хорошим человеком, любящим мужем, добрым и справедливым отцом. Да хоть выбрать труд простого живописца до конца дней своих, труд, который будет честно кормить вас и детей ваших! Но будет страшным и непоправимым поступком, если вы свернете на путь темной магии и чернокнижия, частью которых является уродливое отображение реальности, искажающее и подвергающее сомнению суть вещей и предметов.
И тут Марко стал свидетелем такой формы урока, которая в младших классах школы при Третьем Храме ему и не снилась. Раймундо Бентозо владел кистью так, что ему не было нужды прикасаться ею к холсту. Образы рождались прямо в воздухе, подчиняясь движению сильных мужских пальцев, держащих сухую, без всяких намеков на краску, кисть.
– Можно быть плохим художником. Можно быть талантливым живописцем. Можно не уметь ничего, но стараться выучиться… И только чернокнижник вложит в свой труд странную фразу: «Я художник – я так вижу». Мастер изобразит фигуру атлета во всем блеске физической мощи, рельефа мускулов, экспрессии движения. Он не нарушит принципов золотого сечения и гармонии человеческого тела, пусть даже с какими-то изъянами и недостатками. Их может не быть у атлета, но они присутствуют в образах стариков, калек, несчастных, придавленных физической хворью. Боль, старость, утрата здоровья – это ведь тоже часть Эквилибриума, Гармонии, жизни в целом, никто из нас не уйдет от них, но… Чернокнижник изобразит не это. Он рисует уродства, не имеющие отношения к реальным проявлениям жизни. Детородный орган на лбу. Глаза на плечах. Исковерканные лица, вытянутые и плоские, без малейшего намека на объем. Несуществующие пропорции. Противоестественные изгибы тела. Ломаные линии и острые углы, несовместимые с существованием плоти – и духа в этой плоти, потому что для него нет места в насмешке над творением высших сил. А если места для духа нет – оно заполняется пустышкой. Демонической сущностью. Тем, что несет хаос.
В гулкой тишине рождались под кистью Бентозо странные и страшные фантомные образы, не имеющие ничего общего ни с гармонией, ни с красотой, ни с каким-либо подлинным смыслом. От них веяло тревогой, ужасом и тоской. Застыли в молчании ученики. Застыл Марко. Такого он никогда не видел – и не хотел бы видеть.
…Нечеловеческие лица с кровавыми провалами вместо рта и глаз. Проколотая булавками и лежащая в неестественной позе детская кукла-марионетка – как мишень для черного колдовства, призванная погубить дитя. Изуродованные животные, превращенные в злобных тварей. Растянутая в безмолвном крике человекоподобная фигура. Корявые разноцветные кляксы, призванные служить портретами. Куски тел людей, перетекающие в фрагменты тел животных или какие-то предметы, также имеющие неестественную форму
[26]…
– Мастер напишет портрет прекрасной женщины. Пусть это будет дама в богатом наряде, пастушка в простеньком платье или обнаженная персонификация богини Терры, выступающая среди опадающего цвета вишни в конце весны. И все, кто смотрит на портрет, увидят историю или самих образов, или моделей, которые служили для их создания. Они восхитятся либо ужаснутся. Чернокнижник изобразит красавицу в объятиях крылато-хвостатой нечисти, давая понять, что и противоестественное соитие с полуживотным или демоном возможно – стоит только захотеть. Чернокнижник вывернет тело женщины, изломав его под разными углами, превратив в нелепое и вызывающее жалость подобие человеческой фигуры, у которой руки растут из поясницы, рот расположен где-то на углу челюсти, а кожа непонятного цвета. Это выглядит хуже, чем разлагающийся труп. И самое страшное, что будь перед нами просто художник, желающий эпатировать и привлекать внимание, не имея должного таланта либо мистифицировать зрителя! Но это чернокнижник, желающий творить темную магию. И темная магия воплотит все эти картины в подлинное сфумато, исказившее и сгубившее человеческую плоть, а вместе с ней порой и дух, вытесненный из тела очередным демоном… Я только постигал мастерство в те дни, когда такое вот сфумато неро изуродовало сотни живых существ, среди которых были ни в чем не повинные люди.
Дети замерли, внимая Командору кто с вниманием, кто с подлинным ужасом. Марко же находился где-то между теми и другими, потому что только сейчас понял истинный смысл слов мессира Армандо. Каким чудовищным трансформациям подверглись некогда и храмовники, и члены их семей, во что их превратили… Грешно так думать, но, похоже, Ди Йэло с его изувеченной рукой практически повезло, он легко отделался!
Раймундо Бентозо заканчивал свою речь. Последнее, что он сделал с помощью художественной кисти (очевидно, это и был его собственный, особый магический артефакт), – махнул ею, и тотчас пропали все страшные картины, а в сумрачных нишах огромного зала вспыхнули десятки свечей, к которым никто не прикасался.
– Помните о тех, кто пострадал во имя борьбы с темной магией. Храните в душах огонь созидания. Не пытайтесь насмехаться над замыслами высших сил, сотворивших мир, природу и вас в ней, пребывающих в Гармонии. Боритесь со злом, не давайте ему шанса родиться на холсте под вашими пальцами.
Шелест шагов по гладким мраморным плитам. Это два учителя-мастера увели перешептывающихся детей, а в огромном опустевшем зале остались двое – Командор Третьего Храма и один из его рыцарей.
– Примите мое истинное восхищение вашим талантом, мессир, – почтительно и искренне произнес Марко, имея в виду манипуляции Бентозо с кистью. – Полагаю, добиться такого уровня было непросто.
