– Не преувеличивайте мои достоинства, сын мой, – прозвучало в ответ. – Все случается в свое время, а творческий мозг никогда не работает лучше, чем в тех ситуациях, когда требуется немедленное действие. Вот так было и у меня. Оставалось несколько секунд на то, чтобы создать имитацию подломленной опоры моста, дабы по нему могли проехать груженые телеги. Я не знаю, как это вышло, но иллюзия опоры продержалась минуту, что позволило сохранить жизнь десятка людей.
Марко невольно вспомнил свой собственный случай с перчаткой-артефактом. «Немедленное действие…»
– Вы рано прибыли, сын мой. – Синомбре почувствовал на себе испытующий взгляд Командора, но так и не смог распознать в нем все оттенки настроения собеседника.
– Да. Я хотел…
Синомбре не договорил фразу, потому что понимал, насколько странной она покажется. Хотел рассмотреть фрески Капеллы, потому что раньше не представилось случая? Бред! Да Лодовико должен был их видеть десятки раз!
Но Командор-то успел проследить за направлением взгляда своего рыцаря, невольно обратившегося туда, где по обычным фрескам вновь пробежали сполохи сфумато – ангелы и демоны. Бас Бентозо произнес слова, услышав которые, Марко непроизвольно вздрогнул.
– В Главной сумарийской капелле есть и свои легенды. Кто-то утверждает, что эту подвижную часть сфумато, которую никто не в силах повторить, создал сам Гвидо Алмазные Пальцы – тридцать четыре или тридцать пять лет назад. Не знаю, правда ли это. Тогда я был семнадцатилетним глупцом и находился на грани вылета из школы из-за собственной лени и бесконечных шалостей. Смог взять себя в руки только после того случая с опорой моста.
– А сам Гвидо? Знали ли вы его лично, мессир Раймундо?
– Нет. Не всем дано счастье знать великих. Мне кажется, из тех, кто были знакомы с мастером Гвидо и общались с ним на короткой ноге, в живых остался разве что ваш батюшка, мессир Армандо. Несколько лет назад Совет намеревался обновить галерею портретов самых выдающихся мастеров сфумато, пополнив ее изображением Гвидо – хотя бы по памяти тех, кто его знал. Но не смогли найти никого. Потрясающий воображение печальный случай, ибо лик Гвидо Алмазные Пальцы теперь для потомков утрачен. Ни одного портрета нет.
«Ну да, по понятным причинам Армандо Ди Йэло отказался участвовать…»
Но не это известие взволновало Марко. Казалось невероятным, что в живых не осталось ни единого человека, кто хотя бы поверхностно помнил Гвидо. Ни одного живого свидетеля?
Между тем Раймундо Бентозо сменил тему разговора:
– У вас есть предложения, адресованные Совету, сын мой? Или вы уже передали их кому-то из капелланов?
– Нет. – Марко медленно покачал головой. – Я не знаю, как мог бы воспринять Совет мои предложения и насколько они согласуются с внутренней политикой Храмов.
– Любопытно было бы послушать.
Синомбре уже пожалел, что брякнул о предложениях, не подумав, но лицо Раймундо внушало симпатию и было таким простым и открытым, что Марко решился и высказал все, что его смущало. Он упомянул и невмешательство рыцарей в сферы деятельности друг друга там, где все проблемы мог бы запросто уладить землевладелец. И неразумно высокие налоги на отдельных территориях, которые никак не регулировались тем же Советом. И (эти слова вырвались сами) элементы высшего посвящения в рыцари, требующие безжалостных действий по отношению к кому-то другому.
– Чем же, мессир Командор, отличается жестокое наводнение или град в Галанте, призванное наказать строптивого местного кесаря, от того же сфумато неро? – горячился Марко. – Сколько страданий принесет он простому люду в другой стране, ничем не провинившемуся перед жителями Сумары? Рыцарство многократно дискредитировало себя, не сделав ничего, чтобы помочь капарийцам и не выпустить Красную Смерть в атаке на материк, не взявшись как следует за обнаглевшее южное дворянство, изничтожающее друг друга и своих крестьян по законам кровной мести… Сколько еще примеров нужно, мессир?
Он понял, что зашел в высказываниях слишком далеко, и смог постепенно выровнять свою короткую несдержанную речь, сгладить острые углы и смягчить очевидное. Раймундо Бентозо бросил на собеседника быстрый как молния, но тотчас ставший обычным взгляд.
– Я осведомлен о вашем поступке на ярмарке Ларга Ноче, сын мой, – проговорил он, неподвижный и величественный в своем белом с серебром облачении, будто мраморная статуя из Капеллы. – По моему разумению, поступок вполне достойный, хотя идет вразрез со всем, что я слышал о вас ранее.
Марко стиснул зубы, удерживая неподвижное и невозмутимое выражение лица.
– Я рад, что поговорил с вами лично, сын мой.
– Я тоже, мессир. Позвольте удалиться?
С надлежащим поклоном Синомбре сделал шаг назад, но тут же замер, потому что Раймундо разрешения не дал. Его бас стал суровым, как будто вбивающим слова в качестве гвоздей в податливые деревянные доски.
– У меня две серьезнейшие жалобы на вас, мессир Лодовико Ди Йэло. Первая – от Консалво Де Лаго, утверждающего, что ваш поединок с его братом не был честным, ибо Томазо нанесли завершающий удар в спину. Вторая – от Орсино Ди Эстелар, который в ярости требует немедленного суда над тем, кто обесчестил его сестру, совершив насилие. Оба обвинения поступили сегодня утром, и они слишком серьезны, дабы не реагировать. Вы что-то хотите сказать?
Вот тебе и… А что тут скажешь?
Марко вздохнул.
– По поводу обращения младшего Де Лаго могу добавить, что в своей попытке докопаться до истины он совершил нападение на моего вассала, да еще в недопустимой форме, использовав в качестве орудия слежки и того же нападения сову, подчиненную магии, а затем пытаясь создать стихийный портал. Двойное нарушение Устава и… – тут у Синомбре вырвались не самые приличные слова, заставившие подпрыгнуть домиком командорские брови. – И пусть кое-кто… э-э-э… утрется! По поводу же второго обвинения…
Он сдержал вздох, понимая, что смертельно оскорбленная Лусия теперь решила мстить, причем в крайнем варианте, нарываясь на открытый скандал и не считаясь с семейной честью.
– Вот тут мне сказать нечего. Если последует вызов от Орсино, я его приму.
– Довольно поединков! – резко бросил Бентозо. – Жизнь рыцарей принадлежит Храмам. Идите, сын мой, и постарайтесь в эти два дня не давать мне и другим Командорам повода для огорчения вашим поведением. Мы будем разбираться в происходящем. Будьте готовы предстать перед комиссией Совета по первому требованию.
В последних словах Марко почудилось нечто больше, чем намек на претензии, предъявленные Консалво и Орсино. Некий непонятный акцент на слове «разбираться». Что хотел сказать мессир Бентозо? Марко молча поклонился и снова отступил на шаг, собираясь покинуть Капеллу, и теперь Командор отпустил его.
Марко поднял голову, в последний раз взглянул на вновь ожившие фрески в верхних уровнях росписи купола… и едва не вскрикнул от неожиданности. В лике одного из ангелов, чей золотистый образ промелькнул перед изумленным взглядом Синомбре, угадывались черты Анны Ди Йэло – такой, какой она могла быть в расцвете своей красоты в годы молодости.
