– В любое время дня и ночи, мессир, – почтительно произнес этот мужчина средних лет. – Что вы хотите найти?
Марко не зря определялся со своими пожеланиями, ворочаясь с боку на бок в течение половины ночи. Его интересовали вещи, недоступные обычному рыцарству, и уж тем более простым смертным. Он хотел знать о каких-то подробностях дела исчезнувшей с карты Арриды, но…
– Да простит меня ваша милость, – поклонился архивариус, – сие невозможно, Командоры изъяли всю документацию.
– Когда же? – опешил Синомбре.
– Чуть более двух месяцев назад, как только вступил в должность мессир Раймундо Бентозо. Это было его первое распоряжение на новом посту, раз уж его подпись в документе стояла в самом начале, а остальных – ниже, – важно сказал архивариус так, как будто чувствовал причастность к приказам представителей высшего рыцарства. – Что-то еще, мессир?
– Нет.
Растерянный Марко покинул архив, чтобы провести в Совете второй нелегкий день. Он вел себя именно так, как напутствовал Ди Йэло-старший: не вступал в разговоры, не поддавался на словесные провокации, не лез в бурные обсуждения и на все отвечал простыми короткими фразами. Командор Третьего Храма более не обращался к нему, и по итогам заседания Совета мессиру Лодовико не досталось никаких новых поручений, кроме рутинной борьбы с капризами зимы на просторах Ледяных пустошей.
Наверное, это нужно было считать знаком немилости, но Марко никак не отреагировал. Через день должен был выйти срок, назначенный мессиром Армандо, – и вот тогда, по возвращении старика, он рассчитывал на самый серьезный разговор.
– Что с тобой? – беспокойно хлопотала Бьянка, едва супруг успел вернуться ближе к ночи через портал в свою мастерскую, где переоделся, расставшись с громоздким парадным облачением и вышел к ней. – Устал?
Ключевое слово! Было отрадно видеть ее, сжимать в объятиях, слышать ее чудесный голос, видеть, как она ждет его и заботится о нем, распоряжаясь о ванне и позднем ужине, – о том, кому эта забота и нежность по праву не предназначалась вовсе. Если бы можно было сбежать вместе с Бьянкой далеко-далеко, но… скоро ее ждет первый из грядущих ударов – как только станет известно скандальное дело с обвинением, брошенным Лусией Ди Эстелар и поддержанным ее братом.
Это была последняя их спокойная ночь вдвоем – на длительное время вперед. Утро началось с того, что Марко потребовал к себе Донателло с отчетом о том, получилось ли хоть что-то при попытке объясниться с Руфино, и вассал явился сразу, как будто ждал где-то поблизости. Он вошел и встал спиной к окну, за которым занималось сумрачное утро, предвещающее обильный снегопад, так что Синомбре и не заметил, как выглядит Васко. Небритый подбородок и щеки, бледность и круги под глазами, словно у человека, проведшего крайне беспокойную, бессонную ночь, да еще и терзаемого какими-то сомнениями и тревогами.
Донателло выложил на стол в кабинете зарисовки с движущимися схематичными картинками, которые дал ему сюзерен вместе с поручением, а затем добавил к ним ворох других бумаг – частично помятых, с точками, линиями и прочими каракулями.
– Вот. Паново колено мне в поясницу, если я хоть что-то понимаю, мессир! Руфино аж слеза прошибла, так он пытался что-то объяснить. Рукой-то я его водил, да только, по-моему, без толку. У меня к тебе просьба, Лодовико…
Только сейчас Марко понял, что вечно жизнерадостный голос Донателло звучит как-то не так. А затем и вовсе Синомбре чуть не сел, где стоял, потому что Васко медленно отстегнул от пояса ножны, вынул меч, так же медленно опустился на одно колено и протянул сюзерену оружие эфесом вперед.
– Ты можешь срубить мне голову, потому что я сделал скверную вещь без твоего ведома, но сначала выслушай – и сделай то, что я прошу. Я привел в Белый замок женщину, и вовсе не затем, чтобы скоротать с нею ночь. Она хотела проникнуть сюда для того, чтобы разузнать о пропавшем друге…
У Марко все оборвалось внутри, как будто сердце его сжала холодная когтистая лапа.
– …или найти его. Я уже говорил тебе об этой женщине и ее друзьях, спасших меня во время драки с людьми Де Лаго. – Голос Васко предательски дрогнул. – Ее имя, возможно, ничего тебе не скажет. Мартина. Красная Шапочка, запавшая мне в душу, на что я вряд ли имел право, находясь на службе у семьи Ди Йэло. Никакого права я также не имел привести ее сюда, но сделал это, позволив пробраться позапрошлой ночью в башню твоего отца. Я отпустил ее одну, Лодовико, будь я проклят. Я напрасно ждал ее у доступного выхода в зимнем саду, через который Инез приводит туда твою матушку. Мартина исчезла. Она не вернулась.
Клубился утренний сумрак по углам кабинета, растворяясь в белесом свете нового дня, уже начавшего прибывать, возвещая приход будущей весны. Свет всегда следует за тьмой, как и смена времен года, прогоняя ее в положенное время суток, вступая в свои права, давая знать, что тьме не осталось места.
Нигде, разве что кроме души. И сейчас двое мужчин – один коленопреклоненный, второй стоя внимающий его словам, сполна чувствовали след этой тьмы, которая никуда уходить не торопилась.
– Встань, – холодно сказал Марко, и эта холодность была проявлена не по отношению к вассалу, она ледяным ножом резала его самого. – И дай мне немного времени, чтобы собраться с мыслями.
Донателло подчинился. Он видел, следя воспаленными от бессонницы глазами, как мессир Лодовико раскладывает бумаги на столе.
– На какую картинку отреагировал Руфино? – спросил тот, и Васко указал.
– Меч свой забери, я не исключаю, что он может вот-вот понадобиться.
Настало время приоткрыть хоть часть завесы над правдой, которую Марко уже начал подозревать – и прозревать тоже. Насколько поздно? Вот и выясним.
Он раскладывал свои картинки и дорабатывал каракули, сделанные Руфино совместно с неудавшимся рыцарем. Он увидел правду, скрытую семьей Ди Йэло от посторонних глаз. Лодовико бил зеркала, потому что из них на него частенько смотрел кто-то другой, настолько слитый с собственным обликом, что созерцание его вгоняло в тоску и ужас, – как те картины, что показывала ошеломленным и притихшим ученикам всемогущая кисть Раймундо Бентозо. Лодовико пытался заглушить зрелище одним-единственным доступным ему способом – с помощью алкоголя. Это были предположения Марко, фактически подтвержденные онемевшим конопатым слугой. Лодовико давно привлек его к исполнению своего плана, который должен был остаться втайне от всех, включая, прежде всего, мессира Армандо. Руфино пришлось тяжко, потому что старик ведь приставил его к сыну в качестве соглядатая для домашней слежки, а затем оставил для того же, но уже за подменышем. Между двух огней – и сколько бы Руфино выдержал еще? Не имеет значения. Ди Йэло-старший подготовил ему незавидную участь.
А вот и каракули, точки, линии и хвосты. Синомбре сделал глубокий вздох, сосредотачиваясь на предмете, и начал водить грифелем по бумаге под изумленным взором Васко. И тот воочию увидел фрагменты сюжета, о котором Руфино уже не мог поведать словесно. Так же, как не могли открыть рот глухонемые верзилы Армандо, в одного из которых рыжеволосый парень вот-вот должен перевоплотиться.
