На это решился бесстрашный Томазо Де Лаго, истинный рыцарь, не пожалевший собственной жизни, чтобы унести тайну в могилу. Как Лодовико смог скрыть свои намерения от отца и не нарушить при этом силенцио – загадка. Но смог же!
– Где Мартина? – глухо спросил Синомбре, и ответ последовал тут же, в виде полукруга света, упавшего на пол в отдаленной глубине зала.
– Здесь, мальчик. Любопытная кошечка просто спит. Пока. Я не причиню твоей подруге ощутимого вреда, только возьму то, что ей не особо нужно – как не было нужно и другим. Немножко разума, немножко памяти… Зачем все это красивой женщине, она и так хороша. Она все забудет.
Девушки, которых похищал Лодовико… Неужели?!
– Это плата тем созданиям, которые обосновались в нужных телах. Чтобы сидели тихо и не выедали разум хозяина.
– И сколько таких?
Снова смех в ответ. Торжествующий. Марко чувствовал отчаяние, какую-то усталую отстраненность, но вместе с тем как будто нечто, заключенное в светящийся стеклянный сосуд, обратилось к его разуму. Оно позвало – в таком же состоянии обреченного отчаяния, в каком пребывал сейчас он сам, не видя путей к выходу. «Сделай что-нибудь, ты можешь…»
И было очевидно, что этот немой призыв для Гвидо Алмазные Пальцы просто недоступен, в отличие от ворвавшихся в зал других звуков – топота сапог по каменным плитам, собачьего лая, крика Донателло: «Мартина!»
Звуки начали стремительно глохнуть, потому что самозваный хозяин этого зала (и Белого замка в придачу) восстановил каменную преграду, скрывая несуществующую дверь.
– Пути назад нет, мальчик. Золотой Ключ в моих руках. В наших руках. Мы преобразим реальность вместе – и не нужно будет стоять у холста, изгоняя сезонный холод. Не нужно будет ничего, все вот-вот станет иным!
– Нет.
Выпавший из руки меч – со стуком. Мелькнувшее воспоминание о словах Бентозо – о том, как может работать творческий разум в тяжкую минуту. Такое же воспоминание о перчатке на левой руке… Перчатки при себе не имелось, но Марко как будто ощутил ее. Рядом не было ничего похожего на снег или лед, но Марко представил, что есть. Он вскинул руку, отмеченную чужой Печатью Леонардо, ставшей его собственной, – и волна холода вышибла часть каменной стены вместе с несуществующей дверью.
Но, кажется, это действие было именно тем, на что рассчитывал невидимый собеседник.
– Браво, растешь на глазах. Со мной ты пойдешь гораздо дальше, чем Лодовико. Смотри, как надо…
Голос перестал звучать из всех углов зала, он вовсе перестал быть человеческим. Дальнейшая сцена была достойна запечатления на монументальном полотне – если бы нашелся живописец, успевший охватить и перенести на холст все фрагменты закипевшей схватки.
Откуда-то появился десяток глухонемых верзил, в полумраке как будто шагнувших вперед с грифельных набросков, сделанных их хозяином. Они атаковали ворвавшихся в зал людей Лодовико, обтекая самого Марко, подхватившего с пола меч в поисках того, кто все-таки приходился ему дядей, – Гвидо Алмазные Пальцы, ступившего на путь темной магии. Как это произошло и когда – имеет ли значение? Правда ли, что по наследству от короля-чернокнижника, с которым когда-то боролся в числе других рыцарей Лодовико Ди Йэло Второй? Неужели и Марко ему родственник?
Не важно.
Синомбре не собирался становиться таким сам – это главное. Лучше умереть здесь. За его спиной как будто поднялся занавес из звона мечей, из яростных выкриков, из бешеного лая Трезора. А перед ним оказался один-единственный зритель, вмиг предъявивший всю суть создания, нашедшего приют в уничтоженной душе Гвидо Салазара.
Шипастая черная тень метнулась по стенам. Марко напрасно сделал быстрый и смертоносный выпад – острие меча цели не достигло. Синомбре крутнулся на месте, делая второй выпад, – и снова промашка. Шипастая тень гасила свечи, создавая вокруг непроглядную тьму, обвивая этой тьмой портретные рамы, свиваясь в клубок и нанося точечные удары зазубренным хвостом и когтями. И вовсе не по Марко, в отчаянии пытающемуся достать цель. Отлетел к стене Донателло с ужасной раной в правом боку – к нему кинулся пес в попытке защитить хозяина. Упал вечно ухмыляющийся Де Рио, навылет пронзенный одновременно и мечом глухонемого верзилы, и длинным шипом на хвосте мечущейся твари. В живых остались шестеро людей Лодовико, но их теснил маленький отряд слуг Гвидо, как обычно внешне безразличных к происходящему.
«Сделай что-нибудь…»
Золотой источник света взывал, как и прежде.
«Что я могу?!»
«Ты сможешь…»
Внезапно Марко понял: да, сможет. И почему-то понятно как. Он сделал шаг вперед, к бронзовому треножнику, краем глаза с изумлением заметив, что куда-то пропал Донателло, неподвижно лежащий у стены в луже крови, – пропал вместе с Трезором. Это уже не важно. Марко протянул руку, отмеченную Печатью Леонардо.
– Нет!
Уши резанул нечеловеческий крик, и Марко словно обожгло ударом хвоста по лицу, надрывая кожу, затем по ногам. Тварь стремительно теряла форму, возвращаясь в сознание и тело Гвидо, кинувшегося к племяннику с отнюдь не старческой прытью. Марко отшвырнуло в сторону от треножника, но он уже успел схватить стеклянный сосуд, наполненный светом. И бросил его туда, где в облаке тьмы металась заключенная в портрет-сфумато часть души Анны Ди Йэло.
Торжествующий звон бьющегося стекла. Замершие на месте глухонемые верзилы. Тающий покров тьмы в левом верхнем углу портрета Анны Ди Йэло. Шевельнувшаяся на полу и приходящая в себя со стоном Мартина. Безумные глаза мастера Гвидо. Возвращение шипастой тени, восставшей за его спиной и свирепо набросившейся на того, кто не оправдал надежд старшего из братьев Салазаров – как и собственный сын, нашедший способ вырваться из-под власти чернокнижника. Марко сейчас мстил и за искалеченную жизнь Лодовико тоже. Он только успел прикрыть голову руками, чувствуя, как когти вонзаются в плоть. Он смог извернуться, открываясь для нападения, но принимая на руки поток золотистого света, уже начавшего рассеиваться среди полотен страшной галереи. И этот-то поток, будто не знающий поражений меч, сбил с ног и шипастую тварь, и того, кто носил ее в себе все эти годы.
Огрызнувшийся демон успел-таки достать Марко еще раз – в тот момент, когда в зале появились новые лица, выходившие из стихийных порталов, созданных, похоже, в порядке исключения. Командоры Трех Храмов в сопровождении рыцарей, которых они посчитали нужным привлечь к делу в этот исторический момент. Кто позвал их и как? Нетрудно догадаться.
Донателло, впервые в жизни сотворивший стихийный портал в La Morada Del Arte. Собственной кровью, чем же еще… Марко успел это понять гаснущим от последнего удара демона сознанием, как и увидеть действия Командоров, расчехливших свои кисти-артефакты для того, чтобы добить нечисть. Не с помощью оружия, которое не могло нанести урон, как сказал сам Гвидо. Силами магии живописи. Но помощь их уже не понадобилась.
