– Ну и семейка эти Ди Йэло, – раздался брезгливый голос мессира Командора Первого Храма. – Что сын, что отец. Похоже, младший убил-таки старшего, если я правильно понял этого Донателло. Добить и сжечь тут все, хватит возни.
Марко ничего не мог возразить, он обессилел и практически потерял сознание, так что не услышал обращенного к нему сурового баса Бентозо:
– Где Золотой Ключ?
И неизвестно, чем бы закончилась сцена, мог ли Командор Третьего Храма впопыхах последовать предложению Командора Первого, но в зал вбежали новые люди. Конечно же это была Бьянка в сопровождении изумленных Беллини и Ван Гота, которым не дали обнажить мечи – их обезоружили прибывшие с Командорами рыцари.
Бьянка кинулась к окровавленному мужу, неподвижно лежавшему у ног Раймундо Бентозо.
– Мессир, прошу! Что бы он ни сделал, пощадите его сейчас! Умоляю!
Ее крик подействовал как лекарство, он вернул Марко из небытия. Мужчина с трудом приподнялся на локте, с сожалением и с болью в сердце отводя от себя руки Бьянки.
– Прости меня, девочка. – Он повернулся к смотрящему сверху вниз Бентозо. – Мессир Командор, я не Лодовико Ди Йэло. Меня зовут Марко Салазар. Я сын Диего Салазара, обвиненного некогда в чернокнижии, и племянник Гвидо Алмазные Пальцы. Если я и убил кого-то, то не отца, а собственного дядю. А Кьяве Доро…
Марко перевел дух, вытирая кровь с лица.
– Вы сами сказали, мессир, его можно использовать единожды – во зло или во благо. Не знаю, что именно я сделал, но все жертвы сфумато неро должны освободиться. Полагаю, срок будет у каждого свой – в зависимости от давности и глубины черного колдовства.
Облегчение после наконец-то высказанной правды было колоссальным. Марко почти воочию увидел – хотя, конечно, не мог, – как превращаются в горстки бездымного холодного пепла два силенцио дорадо, потерявшие отныне свой смысл.
Разбитое лицо, слипшиеся от крови волосы на правом виске, одежда в бурых пятнах, колючая веревка на стянутых за спиной запястьях – вот детали внешнего облика мессира Лодовико Ди Йэло Третьего. Его препроводили рейтары Совета в каземат крепости Магистрата во Фьоридо, куда вся группа попала через портал. Там его освободили от уз и даже принесли таз с теплой водой и полотенце – смыть кровь с лица.
Никто не произнес ни единого слова, ни безразличные с виду стражи, ни сам пленник. С ним обращались вежливо и без рукоприкладства. В верхнем уровне казематов в камерах было светло, чисто и сухо. По всей видимости, по другую сторону одной из массивных серых стен топили камин, потому что стена была довольно теплой. Около нее лежал набитый соломой тюфяк, более чем приемлемый для сна, а сейчас Марко хотелось только одного – упасть и спать, спать, сколько удастся. Его шатало от усталости. Марко исчерпал все силы, выдохся. Напряжение последних дней давало о себе знать в полной мере. Но после нехитрой процедуры умывания (серьезных травм нет, так, колотушки и ободранная опухшая физиономия) он все-таки осмотрел помещение. Одна стена отсутствует, вместо нее решетка, уединиться тут невозможно. Штукатурка на стенах неровная, комковатая и бугристая – специально чтобы на ней невозможно было сделать качественный правдоподобный рисунок, хотя бы нацарапать его и сбежать. Кривая кладка каменного пола в щербинах, выбоинах по той же причине. Рисовать, естественно, тоже нечем, кроме собственной крови, как сделал это Донателло, но корявый набросок пальцем на такой поверхности не позволит даже намека на сфумато.
Марко волновала не столько его судьба, сколько Бьянка, Мартина, Васко, будущее театральной труппы, а также несчастная мать подлинного Лодовико, для возвращения в нормальную жизнь которой теперь есть все шансы. Но когда она придет в себя? Неизвестно, сколько времени понадобится для того, чтобы очистить ее портрет от черной ауры. Но Анна Ди Йэло все равно узнает страшную правду – ее сыновья мертвы. Оба. Ей больше незачем жить, кроме как вспоминать прошлое и понимать, что стала жертвой.
Так неужели зря Синомбре воспользовался мощью Кьяве Доро?
С усилием прогнав от себя все эти гнетущие мысли, Марко растянулся на тюфяке, укрылся плащом и провалился в непробудный сон без сновидений.
Глава 20
Последний сюрприз Ди Йэло
Пробуждение было на удивление легким, не считая боли во всем теле и ощущения, что кто-то в голове усиленно долбит молотом. Кажется, в таком состоянии он уже просыпался, так может быть, изменилось все остальное? Марко ощупал лицо и грудь. Нет, напрасная надежда. Сфумато посмертной маски тела Лодовико держалось крепко, ничего не поменялось и не исчезло. А ведь в глубине души Синомбре надеялся, что Кьяве Доро уничтожит все плоды деятельности Гвидо. Узнику принесли вполне достойную пищу и оставили в покое еще на сутки, а потом…
Потом к Марко применили-таки испытание огнем – не иначе судейская коллегия Магистрата решилась на пытку в отношении рыцаря-храмовника только потому, что на чиновников надавили две знатные семьи, Де Лаго и Ди Эстелар. К счастью, после первого раза успел вмешаться возмущенный мессир Бентозо, немедленно взявший дело в свои руки, и повторения не случилось.
Синомбре нечего было скрывать. Он понимал, что многие последние его поступки действительно не на галеры ведут, а на эшафот. Поэтому единственной целью было не дать оговорить или несправедливо осудить всех, кто имел к Марко Синомбре и лже-Лодовико хоть какое-то отношение и был в полном неведении относительно его действий или поступков фальшивого Армандо. Он рассказывал все, сознаваясь и в незаконном использовании сфумато в театре, и в подделке Печати на декорациях, и в том, как согласился участвовать в афере того, кто представлялся отцом погибшего Лодовико Ди Йэло. У Командоров, возглавлявших следствие, в первые дни лезли глаза на лоб от услышанного.
Один раз ему позволили увидеться с Бьянкой, но только через железные прутья камеры, к которым мэйс Ди Йэло, кстати, не подпустили. Первой заговорила она, глядя на Марко своими голубыми, как утреннее летнее небо, глазами, которые стали еще больше – Бьянка сильно похудела, ее личико осунулось и хранило следы долгих бессонных ночей.
– Они утверждают, что ты другой человек. Мне все равно, как тебя зовут, кто ты и как выглядишь на самом деле! – воскликнула она, порывисто поднимая руку, как будто собираясь пресечь попытку мужа высказаться. – Я просто люблю тебя, а остальное мне не важно!
Она подавила готовые прорваться наружу слезы, бросив разъяренный взгляд на равнодушных стражей.
– Но для них, к сожалению, не имеет значения все, что я говорю.
Конечно, она имела в виду не рейтаров из охраны, а членов судейской коллегии. От них Синомбре уже знал, что родители Бьянки спешно продали свое имение и уехали на юг Сумары. Не хотели быть в предполагаемом центре очередного скандала с семьей Ди Йэло, а дочь… Дочь не пожелала ехать с ними, предпочтя остаться в гуще событий до конца, как скоро он ни наступил бы, а он был неизбежен.
– Руфино заговорил. Донателло жив, но очень слаб. Он под присмотром Мартины и Галена. – Бьянка улыбнулась сквозь выступившие слезы. – Если врач и эта замечательная девушка не убьют друг друга в связи с несогласием в вопросах терапии, Васко точно выживет.
